Бог и Его образ. Очерк библейского богословия

Моисей привел народ к подножью Синайской горы, следуя за облаком. Но вот прошло уже более месяца, как вождь народа, призванный Богом, проник вглубь грозового облака, остановившегося на вершине горы, которую оно сотрясало ударами грома, и, казалось, не собиралось оттуда никуда уходить (24,17-18). Народ оставался на некотором расстоянии от горы, близость с которой испепелила бы его (19,24), и уже начинал опасаться, что его привели в пустыню лишь затем, чтобы он присутствовал при непонятном всесожжении того, кто вывел его из Египта (32,1). Тогда, обратившись к брату исчезнувшего, израильтяне попросили его взять в свои руки судьбу народа, "сделав им бога", который мог бы вывести к обитаемой земле эту толпу, столь быстро покинутую ее освободителем. У Аарона нет никакого намерения увлечь народ в вероотступничество, но, видя замешательство толпы, он хочет лишь дать ей предмет для поклонения, более доступный для человеческого воображения, чем грохочущее облако, в котором скрывается невыносимое Присутствие. Он отнюдь не собирается отвращать Израиль от Ягве, он хочет лишь, создав символ, дать пищу вере в недосягаемого Бога и тем самым избежать вероотступничества обескураженного и растерянного народа, который не знает, кому предать себя.

Бог познанный

Поэтому Аарон старается удовлетворить желание народа, ориентируя его на сохранение верности Ягве: "Выньте золотые серьги, которые в ушах ваших жен, ваших сыновей и ваших дочерей, и принесите ко мне" (32,2). Аарон хотел тем самым ослабить склонность израильтян к роскоши и более тесно связать их с Ягве, побудив их посвятить Ему то, что было у них самого ценного. "И весь народ вынул золотые серьги из ушей своих, и принесли к Аарону. Он взял их из рук их, велел расплавить металл в форме и отлил из него статую" (32,3-4). Когда Аарон ломает форму, с какой радостью он видит, как восхищенный народ сразу признает в золотом изваянии Того, Кто вывел их из Египта!

Результат тем более удивительный, что евреи той эпохи отнюдь не были художниками. Когда они наводнили Палестину, местная цивилизация сразу пришла в упадок[107]. Чтобы убедиться в этом, достаточно пройтись по залам Палестинского археологического музея в Иерусалиме и обнаружить там резкий спад в искусстве, связанный с переходом от поздней бронзовой эпохи к раннему периоду железного века, совпадающего с приходом евреев. Там это воспринимается как результат вторжения варварской орды. Среди недавних рабов, использовавшихся на черных работах, редко встречались квалифицированные мастера[108]. И Бог не устыдился использовать некультурный народ, чтобы явить Свою волю среди гораздо более утонченных народов, окружавших израильтян. Из археологических данных снова выступают наружу смущающие людей повадки Того, Кто "из брения возвышает нищего, чтобы посадить его с князьями" (Пс 112,7-8).

Техника и богопочитание

Но какова была радость именно для этого неразвитого народа увидеть, как одному из его сыновей удается извлечь из земляной формы что-то соответствующее его замыслу! В наше время знаний и мастерства, нередко лишенного вдохновения, нам трудно представить себе впечатление, производимое трудом первых людей, которым удавалось вылепить из глины некое подобие человека или изготовить из кости лодочку для дальних плаваний воображения. Мы уже утратили эту способность восхищаться, для которой достаточно изменить две буквы, чтобы возник повод для богопочитания. Мы ведь являемся прямыми наследниками века, когда искусство, понимаемое как виртуозная точность, долго находилось в застое, ожидая не столько талантливых людей, сколько таких, которые вернули бы ему черты гениальности.

И уж конечно не плоды нашей ловкости в области искусства приобщат нас к богопочитанию. Скорее современный человек ищет избавления от тоски и тревоги в сфере чистой техники, в произведениях строго функциональных. Он ждет от техники, что она непременно приведет его в будущее, которому его планы и проекты придают заманчивые черты, независимо от того, насколько трудно будет ввести затем в общество, и так недостаточно гармоничное и умиротворенное, новых чудовищ, возникающих одно за другим в воспаленном мозгу этого закоренелого мечтателя. Все более ускоряющийся ритм переворотов в среде обитания человека подцерхивает в нем возбуждение, мешающее ему подчиниться разладу, который он в себе носит, точно так же как безудержное вращение тяжелого маховика образует противовес тем сотрясениям, которые испытывает динамическая система. Поэтому современное человечество обретает в самом наплыве своих технических творений род компенсации потери подлинного абсолюта, обладание которым только одно и могло бы принести ему душевный мир. Именно в этом смысле плоды нашей техники как бы исполняют роль идолов, т.е. подменяют Абсолютное.

Бог, ревнующий к статуе