Бог и мозг: Научное объяснение Бога, религиозности и духовности

Недостаток этого предположения в следующем: чрезвычайно маловероятно, чтобы при расселении нашего вида по планете какое-либо заученное поведение или убеждения пробили себе дорогу во все сообщества, какими бы обособленными они ни были, а потом с таким упорством продолжали существовать в каждом из них. Заученное поведение (в отличие от унаследованного) появляется и улетучивается как ветер. Вот почему, к примеру, несмотря на то что в истории человечества множество языков возникло и было предано забвению, стремление создавать язык существует во всех культурах как константа. Полагаю, то же самое справедливо для религиозных и духовных убеждений. За всю историю человечества сложились и исчезли десятки систем духовных убеждений, или религий, однако духовный/религиозный[7] импульс упорно продолжает существовать как константа. Аналогичный пример: хотя десятки специфических религиозных обрядов, практик, убеждений со временем сложились и были забыты, повсеместно сохранилась фундаментальная вера в духовную сферу, духов, сверхъестественные существа и богов, в душу и загробную жизнь. Эти ключевые убеждения составляют фундамент всех мировых религий. Просто способ проявления этих первичных убеждений постоянно меняется и развивается. Тот факт, что эти первичные убеждения остаются живучими во всех культурах, в такой разнообразной среде, а также исторических обстоятельствах, привел меня к выводу, что, как и в случае с языком, здесь мы имеем дело с некой основополагающей физиологической силой.

Возьмем, к примеру, наши чувства горя или грусти. Почему все люди испытывают их одинаково? Почему все люди плачут? Никого не приходится учить проливать слезы, скорбя об умершем близком. Это умение досталось нам от природы, это рефлекс. Но представим себе на минуту, что плач — заученное поведение. Представим, что нас научили плакать, выражая горе. Если бы так и обстояло дело, наверняка в какой-то момент некая культура, хотя бы одна, отошла бы от учений и в конце концов нашла бы другие средства выражения тех или иных чувств. Если плач — заученное поведение, крайне маловероятно, чтобы все культуры планеты вплоть до нынешних времен выражали горе одним и тем же способом. Тот же принцип можно применить и к нашим универсальным духовным убеждениям и практикам.

Если допустить, что духовности/религиозности нельзя научиться, у нас остается последняя возможная причина: наши универсальные духовные/религиозные склонности представляют собой неотъемлемую характеристику человека как вида, генетически наследуемую черту. Это означает, что мы внутренне предрасположены верить в духовную реальность. Раз так, у нас должны быть нейрофизиологические области, порождающие духовное восприятие, ощущения, когнитивную деятельность и импульсы. Более того, если такие участки есть у нас в мозге, это подразумевает, что они возникли в нас в результате хранения информации в наших генах, а также то, что у людей есть гены, которые можно назвать «духовными».

Такая генетическая интерпретация предполагает, что религиозная вера — неотъемлемая часть человеческой натуры и что она будет возникать в любом конкретном обществе с такой же определенностью, как и любые другие наши унаследованные инстинкты. Социобиолог Робин Фокс выразил ту же мысль в своем труде «Культурное животное». Строя гипотезы о характере и развитии сообщества детей, выросших в условиях полной изоляции, Фокс утверждал: