Бог и мозг: Научное объяснение Бога, религиозности и духовности

По-видимому, у психопатов реже обычного активизируются области мозга, связывающие эмоциональные воспоминания с другими функциями мозга. Исследователи пришли к этому выводу, сравнивая волны мозга участников с психопатией и волны мозга так называемых нормальных людей. Сбор данных проводился во время выполнения языкового теста, в котором требовалось реагировать на нейтральные и эмоционально нагруженные слова. С тех пор исследования со сканированием мозга показали: когда психопаты реагировали на эмоциональные слова, части их мозга, имеющие отношение к регулированию эмоций (миндалевидное тело) и долгосрочному планированию (одна из областей фронтальной коры головного мозга), продолжали бездействовать; эти же области мозга у нормальных участников активизировались в ответ на те же самые слова118.

На другом конце колоколообразного графика распределения чувства вины находится имеющаяся в рамках каждой культуры группа лиц, обладающих гиперактивной функцией вины. Этих людей изводит чрезмерное ощущение вины независимо от того, совершали они какие-нибудь предосудительные поступки или нет. Слишком придирчивые к себе, исполненные вины, они ощущают постоянную потребность критиковать, осуждать, наказывать самих себя. По словам Карен Хорни, такой человек «настаивает на своей вине и решительно сопротивляется любым попыткам оправдать его». К тем, кто страдает этой когнитивной дисфункцией, зачастую относятся «кающиеся грешники» и аскеты, склонные к самобичеванию и самоуничижению. Они воздерживаются от удовольствий и потворства самим себе, так как постоянно нуждаются в наказаниях и лишениях.

Еще одно свидетельство в поддержку генетической гипотезы проявления чувства вины – тот факт, что иллюзия вины, ложное ощущение совершения какого-нибудь предосудительного или «греховного» поступка, является распространенным симптомом шизофрении. Эта конкретная иллюзия возникает как кросскультурный синдром заболевания, нейрофизиологическая основа которого нам известна, и это подтверждает предположение о том, что опыт вины по характеру является нейрофизиологическим, что это неотъемлемая составляющая когнитивной деятельности человека.

Так как же наша функция вины связана с духовной функцией? В самом общем виде объяснение звучит так: когда мы поступаем неправильно, наше чувство вины обращено к тому, кто пострадал в результате нашего проступка. В то же время людям присуща выраженная склонность испытывать чувство вины за свои проступки перед богами. Это очевидно, так как в каждой культуре есть понятие греха. Когда мы нарушаем законы нашего общества, мы говорим, что совершили преступление. Когда мы нарушаем то, что считаем законами наших богов, мы говорим, что совершили грех. Слово для обозначения этого понятия есть в каждой культуре, значит, чувству вины, усиливающему нашу тревожность, свойственно стимулировать религиозное сознание.

Еще одно подкрепление гипотезы о неразрывной связи нашей функции вины с нашей же духовной/религиозной функцией – наличие во всех культурах обрядов покаяния или искупления вины за совершенные грехи. Несомненно, раскаяние напрямую связано с чувством вины.

Когда среднестатистический человек совершает предосудительный поступок, его уровень тревожности растет. Во многом эту тревожность можно приписать боязни возмездия со стороны общества и высших сил. Более того, тревога, вызванная чувством вины, склонна стимулировать духовное/религиозное сознание, таким образом побуждая людей обращаться к Богу. Этим можно объяснить, к примеру, почему так много заключенных в тюрьмах обращаются в какую-либо веру.

Нравственная тревожность, в основе которой лежит чувство вины и раскаяние, усиливает внимание к религиозным вопросам… По сути дела, для многих людей существование нравственности невозможно без официальной религии и веры в Бога119.

Когда мы обдумываем или совершаем антиобщественный поступок или «грех», например убийство, у нас возникают неприятные ощущения, задача которых – не позволять нам поддаваться подобным порывам. Поскольку эти ощущения загадочным образом исходят изнутри, нам свойственно толковать их как знак, что боги неотступно следят за нами или карают нас. Более того, в результате внутренне присущего характера этих ощущений, мы интерпретируем такие принципы, как «не укради» или «не убий», как бесспорные истины, заложенные в нас некой божественной или трансцендентальной силой.

По той же причине многие убеждены, что нравственность зависит от приверженности официальной религии или богу. По той же причине атеистов зачастую клеймят как безнравственных по своей сути людей, что я считаю не чем иным как необоснованной предвзятостью. Как выражал те же чувства Эйнштейн, «этическое поведение человека должно с успехом опираться на сочувствие, воспитание, социальные узы; в религиозном фундаменте нет необходимости. Человек неудачно избрал путь, если он нуждается в таких сдерживающих факторах, как боязнь наказания и надежда на вознаграждение после смерти».