Бог и современный мир. Размышления над страницами Евангелия

Есть речи – значенье

Темно иль ничтожно,

Но им без волненья

Внимать невозможно.

Как полны их звуки

Безумством желанья!

В них слезы разлуки,

В них трепет свиданья.

Не встретит ответа

Средь шума мирского

Из пламя и света

Рожденное слово;

Но в храме, средь боя

И где я ни буду,

Услышав, его я

Узнаю повсюду.

Не кончив молитвы,

На звук тот отвечу,

И брошусь из битвы

Ему я навстречу.

М. Ю. Лермонтов

«…В церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на незна́комом языке» (1 Кор. 14: 19), – пишет апостол Павел, рассуждая о пророчествующих и о тех среди христиан, которые говорят на разных языках. Эти явления были характерны для первохристианских общин. Были пророки, которые возвещали исполнение Божьего обетования – пришествие Христа и спасение мира, а также пророчествовали о будущих временах. Были христиане, которые молились, произнося в глубине сердца непонятные слова и обращая их к Богу. То, что они говорили вслух, окружающие не понимали. Это было так называемое «говорение на языках», или глоссолалия, – явление, подобное тому, что произошло в Иерусалиме в день Пятидесятницы. Впоследствии это изменилось, и нельзя сказать достоверно, что означало «говорение на языках» в Древней Церкви. Постепенно «дар языков» как явление прошел и более в Церкви не возобновлялся. Некоторое подобие глоссолалии осталось лишь в отдельных христианских сообществах. Обращаясь к Древней Церкви в лице одной из ее ведущих общин, апостол Павел говорит о том, что «лучше пять слов сказать умом», то есть разумно и на языке, который понятен всем, чем множество слов на незнакомом языке. В основном все происходило тогда в одном духе, и сам апостол, молясь, мог говорить на «незнакомом языке» (см.: 1 Кор. 14: 18), но при этом он замечал в себе: «…хотя дух мой и молится, но ум мой остается без плода» (1 Кор. 14: 14). Пророчество и глоссолалия имели место, но большее значение придавалось разумному объяснению, а если не было объяснения, то вслух «на языках» лучше было не говорить (см.: 1 Кор. 14: 27–28). Мудрое слово, проповедь и молитва, понятные тем, кто пришел в Церковь, значили больше, чем непонятное «говорение», которое могло оставаться в тайне между человеком и Богом.

Достаточно много лет прошло с тех пор, как в России начали возрождаться храмы и православное богослужение. Был наплыв людей и прошел – уже нет внешнего, поверхностного ажиотажа вокруг Церкви. Закончилась дань моде на Православие – пришло время осознанной веры . А осознание веры не приходит автоматически, человеку требуются усилие над собой и концентрация своего внутреннего внимания. Медленно, но верно нам предстоит убедить себя и других в том, как велико реальное значение веры в Бога и Его Церковь. А пока священнику случается иногда совершать воскресную Литургию в храме, когда к Чаше с Причастием подходят четыре человека. И это в центре «сорока сороков»! Согласно статистическим данным, в Москве на один храм приходится около сорока тысяч человек православного народа. И в одном на сорок тысяч человек храме четыре причастника, то есть из десяти тысяч православных лишь один пришел в воскресенье причаститься! Пусть нет большого праздника, но каждая воскресная Литургия – это «малая Пасха». И так оказалось немного жаждущих слова Божия и внимающих евхаристическим молитвам, которые звучат на малопонятном для внешнего мира языке (имеется в виду церковнославянский язык, на котором мы слышим в храме чтение молитв и Священного Писания). Богослужение понятно и близко сердцу православного человека, и ничего в нем, конечно, не следует менять, но должны быть разумное истолкование и проповедь на понятном современному человеку языке. Необходимо максимальное внимание к тем, кто пришел в Церковь пока еще не верующим, но ищущим своей веры. Вдохновение должно прийти и к «внешнему» человеку, чтобы его сердце пробудилось, восстало и чтобы он почувствовал, чего ему по-настоящему не хватает в этой жизни.