Бог-Император Дюны

— Разве я когда-нибудь давала повод подозревать меня? — ответила Наила вопросом на вопрос.

— Это недостаточный повод для доверия, — возразила Сиона. — В мире нет совершенства — ни среди людей, ни среди машин.

— Но тогда почему ты мне доверяешь?

— Потому что твои действия находятся в полном согласии с твоими словами. Вот, например, ты не любишь Топри и не считаешь нужным скрывать это за лживыми словами.

Наила посмотрела на Топри, и тот нервно кашлянул!

— Я ему не доверяю, — призналась женщина.

Слова сорвались с ее языка без всякого обдумывания, и только спустя мгновение Наила осознала истинную причину своей неприязни — Топри предаст любого ради личной выгоды.

Лицо мужчины снова исказилось от гнева.

— Я не собираюсь стоять здесь и спокойно выслушивать ее оскорбления, — сказал он и направился к выходу. Сиона остановила его движением руки. Топри в нерешительности остановился.

— Хотя мы произносим старинные фрименские формулы и клянемся друг другу в верности, не это держит нас вместе, — сказала Сиона. — Все основано на деле и целях. Это единственное, что я принимаю во внимание. Вы меня понимаете?

Топри машинально кивнул, но Наила отрицательно покачала головой.

Сиона улыбнулась женщине.

— Ты не всегда соглашаешься с моими решениями, не правда ли, Наила?

— Нет, — через силу выдавила из себя женщина.

— Больше того, ты никогда не считаешь нужным скрывать свое несогласие, но тем не менее ты всегда мне подчиняешься. Почему?

— Потому что я дала клятву.

— Но я же сказала, что этого недостаточно.

Наила почувствовала, что покрывается потом, поняла, что выдает себя, но не могла ничего поделать. Как мне быть? Я поклялась Богу, что буду во всем подчиняться Сионе, но не могу сказать ей об этом.

— Ты должна ответить на мой вопрос, — жестко произнесла Сиона. — Я тебе приказываю.

Наила затаила дыхание. Возникла дилемма, которой она всегда очень боялась. Выхода не было. Она мысленно помолилась и тихо заговорила.

— Я поклялась Богу, что буду тебе повиноваться.

Сиона хлопнула в ладоши и рассмеялась.

— Так я и знала.

Топри усмехнулся.

— Молчи, Топри, — приказала Сиона. — Я хочу преподать урок тебе. Ты не веришь никому, даже самому себе.

— Но я…

— Молчать, я сказала! Наила верит. Я верю. Это то, что нас объединяет. Вера.

Топри был до крайности изумлен.

— Вера? Ты веришь…

— Идиот, я верю не в Бога-Императора! Мы верим, что высшая сила поставит на место тирана в облике червя. И мы — та высшая сила.

Наила порывисто вздохнула.

— Все в порядке, Наила, — сказала Сиона. — Мне совершенно все равно, откуда ты черпаешь свою силу… и свою веру.

Наила широко улыбнулась. Никогда еще не была она столь сильно взволнована мудростью своего Господа. Мне позволено говорить правду, и это служит моему Богу!

— Давайте я лучше покажу вам, что мне удалось найти в этих книгах, — заговорила Сиона и ткнула пальцем в листки обыкновенной бумаги. — Эти листочки были заложены между страницами записок.

Наила обошла вокруг стола и с любопытством посмотрела на бумажки.

— Но сначала посмотрите на это. — Сиона взяла в руку предмет, который Наила поначалу не заметила. Это были прядь волос и тонкий сухой стебелек, на котором было что-то, весьма напоминающее…

— Цветок? — нерешительно спросила Наила.

— Он был заложен между двумя листками бумаги. А на самой бумаге было написано вот это. — Сиона склонилась над столом: — Прядь волос Ганимы и звездный цветок, который она мне однажды подарила.

Сиона посмотрела на Наилу и сказала:

— Оказывается, наш Бог-Император очень сентиментален. Это слабость, которой я от него не ожидала.

— Ганима? — спросила Наила.

— Его сестра! Вспомни Устные Предания.

— О да, я помню. Есть молитва Ганиме.

— А теперь послушайте вот это. — Сиона взяла со стола еще один листок и начала читать:

Песок на берегу сер, как мертвая щека,
В ряби зеленого прилива отражаются мрачные тучи;
Я стою на мокром песке у края воды.
Холодная пена омывает мои пальцы.
Я чувствую запах гниющего в воде дерева.

Сиона еще раз взглянула на Наилу.

— Эти стихи озаглавлены: «Слова, которые я написал, когда узнал о смерти Гани». Что ты об этом скажешь?

— Он… он любил свою сестру.

— Да! Он способен любить. О да! Теперь он от нас не уйдет.

***