Бог-Император, к доске! #3

Быстро глянув в глазок, я увидел Геннадия, скорчившегося на лестничном пролёте. Парень блевал прямо на пол, выдавая такую тугую струю, словно собирался заняться гидрорезьбой по камню.

— Геныч! — я распахнул дверь настежь и бросился к другу, — Ты что, секретаря леди Мираэль голой увидел?

— Ы-ы-ы… — тот закончил с «гидрорезьбой», исчерпав запасы, и перевёл на меня мутный взгляд, — Дарова, Фафик… Было бы неплохо, но нет…

Я проводил Геныча на кухню, вооружил его тазиком и ворохом салфеток. Также, пошуровав по полкам, обнаружил аптечку с лекарствами. Понять бы ещё только, что именно с Генычем происходит. Он съел что-то не то и благополучно траванулся? Или в чём-то другом причина? Я переводил взгляд с одной упаковки с таблетками на другую, и никак не мог определиться.

— Оставь, — Геныч, тяжело дыша, махнул рукой. Его лицо было очень бледным, — Я не траванулся. Дело совсем в другом…

— В чем? — допытывался я.

— Дай пять минуток, братан… — попросил он, — Всё расскажу…

Пока Генка приходил в себя, я, прихватив мусорное ведро, вернулся на лестничную площадку. При помощи Скукоживания скукожил всю блевотину в один маленький плотный шарик и при помощи салфеток переправил его в мусорку, а потом и в унитаз. Пол после моих манипуляций вернул первозданную чистоту, хотя мерзкий запашок частично сохранился. Ничего, само со временем выветрится.

В этот момент я услышал звуки приближающегося лифта. Он остановился на нашем этаже. Неужели Эйка?

Возможное появление красноволоски придало мне моральных сил. Я вновь двинулся в сторону входной двери. В неё уже забарабанили с той стороны, послышался голос Эйки:

— Вади-и-ик!

Словно она снова на ринге в режиме тиранозавра и на весь зал выкрикивает мое имя.

Я открыл дверь, и мы крепко стиснули друг дружку в объятиях, словно в последний раз. Уткнувшись в её густые красные волосы, я вдыхал их терпкий запах, словно лучшее произведение парфюмерного искусства. Эйка положила мне голову на плечо, обняв меня за талию.

Странно… она простая смертная, пусть и одаренная. Я много раз видел похожих на неё девушек. Почему же тогда меня, пережившего тысячелетия, так к ней тянет, словно простого мальчишку? Только ли дело в моем молодом теле с бушующими гормонами?

Но если не в нем, тогда в чем?

— Я скучал… — отстранившись, я заглянул в её прекрасные глаза с красной радужкой, — Мой чупазаврик…

— Р-р-р… — Эйка попыталась укусить меня за нос, я едва успел отдернуться, — За чупазаврика ответишь…

Мы оба засмеялись и обнялись ещё крепче. Только лишь через пару минут я вспомнил, что у меня там, в гостинной, вообще-то друган на последнем издыхании…

— Блин…

Стоило нам с Эйкой войти в гостиную, как Геныч закатил глаза и обмяк. Из его рта вывалился посиневший язык. Я прикрыл глаза и быстро глянул его духовные потоки — все о'кей, работают без перебоя. Значит, Генка просто в глубоком обмороке.

— Генка! — воскликнула Акане, — Не умирай! А то кого я буду лупить, когда мне скучно… Вадика уже нельзя… он мне целым нужен…

— Он в порядке, — успокоил я девушку.

— Ты уверен? — спросила Эйка довольно громко. Словно хотела убедиться, что я её услышал, — По-моему он того… умер немножко.

Красноволосая девица встала коленями на диван и решительно проверила пульс у парня. Затем подёргала его за ухо и за нос, словно хотела убедиться, что больной не симулирует. Однако Геннадий оставался неподвижным.

— Да, ты прав, — Эйка кивнула и снова повернулась ко мне, — Пульс на месте. Давай что ли нашатырь ему дадим? Ну или просто по шее, чтобы быстрее в себя пришел.

Я пожал плечами и повернулся к аптечке, которая лежала рядом на столе. К нашим услугам так сказать.

— Я не сказала, но запашок в коридоре весьма впечатляет, — сказала Эйка, выглядывая из-за моего плеча, — Генкина работа? Его тошнило?

— Ага, и очень сильно, — сказал я, шуруя в аптечке. Нашатырь не находился, хоть убей. Походу его в аптечке и не было. Забыли что ли положить? Важная же штука. Особенно для учеников Пробуждения звезд, регулярно отхватывающих эти самые звезды себе на лоб, — Я никогда не видел ничего подобного. А повидал я немало…

— Это называется трындец, как иногда говорит папа, — сказала Эйка, стараясь говорить достаточно громко, — Подобное происходит с людьми, если они выпьют слишком много алкоголя. Такое не редкость там, откуда папа родом.

— А как там, откуда папа родом, лечат подобные заболевания? — уточнил я, повернувшись к Эйке.

— Надо заставить больного блевануть ещё сильнее! — с видом опытного врача заявила красноволоска, ткнув пальцем в потолок, — Чтобы все токсины вышли вон!

— Это кажется эффективным, — вслух подумал я, — Но это чертовски опасно. Геныч и без этого чуть было душу мне… Богу-Императору не отдал.

— Без риска нет успеха, — Эйка развела руками в стороны, — Геныча надо спасать. Любой ценой.

Её правда.

Я кивнул и подумал о том, что потребуется, чтобы заставить друга блевануть ещё сильнее. Сделать это было довольно таки сложно. Наклонить его над тазиком и сунуть два пальца в рот? Не факт, что сработает. С учётом того, что он уже без сознания.