Бог. Истина. Кривды. Размышления церковного дипломата

Однако новый питерский митрополит оказался совсем не «безобидным» для либеральных церковных элит. Очень скоро он начал выступать с мощными консервативными, монархическими, патриотическими текстами. Статьи выходили в массовой газете «Советская Россия», книги распространялись через церковные лавки и «патриотические» развалы. Церковная бюрократия, в которой было очень много тайных и явных западников, буквально вздрогнула. Ситуацию усугубляло и то, что митрополит Иоанн становился самым популярным кандидатом в Патриархи – простые верующие знали и почитали его гораздо сильнее, чем того же митрополита Кирилла. Иоанна в открытую называли «лукавым старцем», «мракобесом». Каюсь в том, что и я участвовал в этом злословии – прозападный путь тогда казался мне, как и многим молодым христианам, самым правильным и безальтернативным.

Больше всего злословили на тему того, что митрополит сам не мог написать сложных текстов. Требовали показать черновики – будто кто-то видел хоть один черновик серьезного текста, написанного тогдашним или нынешним Патриархами, или их работу над такими текстами за компьютером. Да, не секрет, что многие работы владыки Иоанна писал публицист Константин Душенов. Были, очевидно, и другие реальные авторы – и им незачем скрываться, потому что в таких случаях высокопоставленный деятель почти никогда не пишет тексты сам. Впрочем, все, что подписывал митрополит Иоанн, вполне соответствовало его убеждениям.

И для тогдашней России, для тогдашней Церкви очень важно было услышать, например, такие слова: «Будет русский народ силен и жизнеспособен – будет жива и необорима Держава Российская. Если же мы не сумеем вернуть русскому человеку его национальное достоинство, волю к жизни и к победе над врагами, – погибнет и Русь, завершив свое тысячелетнее существование ужасами государственного распада и жестокой братоубийственной бойни. <…> Монархия в России может быть восстановлена только как соборная государственная власть. <…> Свобода народного волеизъявления на Руси никак не связана с пресловутым «парламентаризмом», превращающим многочисленные и разномастные «законодательные учреждения» в арену партийных распрей и источник общественных смут до тех пор, пока они не попадают под контроль ловких закулисных махинаторов, которые получают полную возможность вершить свои черные дела «от имени народа». Соответственно, не отвечает русским самобытным традициям и хваленая система «разделения властей», которая, как ржа, разъедает всю систему государственного управления. <…> Речь может и должна идти лишь о грамотном и гармоничном разделении функций единой по своей природе государственной власти, которая, к тому же, в лице своего Верховного Представителя, должна быть безусловно избавлена от постыдного и циничного балагана так называемых «прямых всенародных выборов». Только соборы, вдохновленные великими религиозно-нравственными идеалами и справедливо представляющие все благонамеренные слои общества, все сословное, профессиональное и территориальное разнообразие современной России, могут стать орудиями для прекращения нынешней смуты. Исторический тому пример широко известен – это смута начала XVII столетия, погашенная деяниями Великого Собора 1613 года».

Верю, что это наставление ведет нас не в прошлое – в будущее.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

Напишу несколько слов о трех известных старцах, хотя и не могу похвалиться близким знакомством с ними: с кем-то общался лишь накоротке, кого-то наблюдал издалека. А оком-то знаю по плодам их деятельности, по рассказам духовных чад и оппонентов – и все это, между прочим, есть лучшее свидетельство о духовнике.

Отца Иоанна я впервые встретил в Псково-Печерском монастыре еще в начале 80-х годов. Светлый, улыбающийся, буквально летающий по обители – он по тем временам некоторыми и не считался за старца. Ведь «настоящий» старец должен быть, по мнению многих, угрюмым и мрачным, должен «жечь взором»… Именно к таким иногда и стремятся больше всего, именно таких и ценят. Но отец Иоанн был другим – но не менее строгим, не менее убежденным в правоте того, что открыл ему Бог.

Мягкость его была внешней. Он мог обнять тебя, погладить по голове, улыбнуться – и в то же время сказать что-то совершенно неприемлемое для привычной «мирской» жизни. Некоторые жители обеих столиц, стремившиеся к «доброму», либеральному старцу – около него долго не задерживались. Может быть, их и не нужно было обнадеживать улыбкой, создавая ложный шанс для их образа жизни и их взглядов, далеких от истинного христианства.

А вот большинство духовных чад отца Иоанна отразили его радость жизни, ликование о Боге – и его строгость в Православии. И готовы, например, повторять его слова, сказанные по поводу некоторых «христианских» общин: «Насчет сектантов не обольщайтесь: все прекрасно, кроме спасения души, да и так ли прекрасно»?

Архимандрит Наум (Байбородин)