Бог из глины

Если призадуматься, говорила всегда в основном она. Возможно глупая привычка Сергей, при разговоре поддакивать, и ронять ничего не значащие междометия, и создавала видимость приятной и ни к чему не обязывающей беседы. Надежда стиснула зубы. На самом деле ему было глубоко наплевать на все то, чем ей хотелось поделиться с ним. Наверняка все ее проблемы и заботы, казались для него не важнее комариного чиха, вот только ей от этого было не легче.

Она частенько ловила отсутствующий взгляд мужа, когда тот возвращался с работы, стягивал на ходу туфли, и первым делом валился на диван, уставившись в телевизор. Все это было частью обязательного ритуала, который исполняют обремененные семьей мужчины, в этом Надежда была уверена, как никто другой. Грязные носки, прилипшие к куску мыла волосы, — тоже отголоски давних обычаев, и наверняка можно было подобрать разумное объяснение тому, что, выходя из ванной вовсе необязательно выключать свет, а, пользуясь утюгом, можно оставлять его включенным целый день, но при желании такое можно было сказать и про нее саму. Надежда вовсе не собиралась влиять на дурные привычки мужа, просто ей хотелось получать самую малость из того, что и так ей причиталось.

(Пусть он хоть раз послушает, не отводя глаз, и не делая вид, что все это до невозможности интересно!)

Услышав, как хлопнула дверь холодильника, Надежда поймала себя на желании нервно рассмеяться. Это тоже было одним из обязательных элементов утреннего выступления мужа. Если разобраться, все его поступки повторялись практически каждое утро. Без изменений, он словно робот действовал по однажды введенной программе, и малейшее отклонение грозило губительным образом сказаться на его самочувствии.

Впрочем, она сама мало, чем отличалась от мужа. Они словно тени бродили по комнатам дома, стараясь как можно меньше показываться друг другу на глаза, как будто опасаясь последствий коротких встреч.

Этот день будет неотличим от других, таких же, проведенных здесь. Сейчас они позавтракают в тягостном молчании, затем Сергей побредет в библиотеку, листать подшивки старых журналов, она же останется внизу, мыть посуду, наводить порядок в царстве кастрюль и закопченных сковородок, затем, справившись, найдет себе занятие по вкусу — прижмется лбом к холодному окну пустой веранды, и будет всматриваться в заснеженный сад, словно встречая весну, до которой еще целая вечность…

До обеда, Сергей успел переделать массу необязательных, но от этого не менее приятных дел, как то: навел порядок на полках книжных шкафов, вытащил поочередно ящики письменного стола, обозревая содержимое, выбирая нужное и ненужное, аккуратно возвращая назад первое, и безжалостно избавляясь от второго. Затем уселся на стул, и, откинувшись на спинку, умиротворенно замер. Он словно поймал в перекрестие ощущений, какой-то фрагмент. Как будто вернулся куда-то, где не был сотню лет. Это ощущение казалось немного странным, он словно нашел нечто важное настолько, что перед этим меркли все предыдущие находки. Затем все пропало — остались только тишина библиотеки, нарушаемая шумом горелок обогревателя, да запахи книжной пыли. Сергей обеспокоено повел носом. Странные ощущения не вернулись, но отчего-то ему казалось, что он еще не раз испытает подобное, было бы желание, а возможностей в этом доме (его доме!) хоть отбавляй.

Надежда в свою очередь, провела день, как примерная домохозяйка. Еще раз прошлась влажной тряпкой по мебели, изгоняя возможные следы пыли. Неторопливо подмела в комнатах, затем принялась мыть полы.

Это казалось таким привычным — водить туда сюда шваброй, отстранено наблюдая, как из-под половой тряпки появляется влажная полоса чистого пола. Она делала свою работу, находясь при этом совсем в другом месте. В мыслях и чувствах, заново переживая случившееся во сне:

Погоня в заснеженном лесу…

Сон во сне — люди инвалиды, и существо, забывшее нацепить фрак, что так отчаянно желало повести ее в последнем танце…

И страшный, безумный крик писателя, и существо, что нависло над бьющимся в агонии телом…

Надежда отбросила швабру, чувствуя, как в голове закружились разноцветные хороводы воспоминаний. Затем присела на корточки, и спрятав лицо в ладонях, беззвучно заплакала.

Услышав стук швабры, Сергей тихонько заглянул в комнату.

— Что-то случилось? — глупее вопроса и не придумать.

Он присел рядом. Надежда убрала руки, подняла покрасневшее от слез лицо.

— Ничего, все в порядке… — сколько раз она говорила эти слова. И наверняка этот раз был не последним.

Сергей промолчал. Они сидели рядом, провожая зимний день. Дом наполнился тишиной, и даже работающий обогреватель не отваживался встать у нее на пути.

Зима надолго решила обосноваться здесь, и эта тишина, казалась ее неотъемлемой частью.

А потом прозвенел звонок, и гости ворвались в вечернюю тишину старого дома, нарушив ее священную изморозь шумным многоголосием

8. Гости

Первой вошла, конечно же, теща, оттеснив мужа, с жадностью вглядываясь в новое жилье детей, выискивая строгим взглядом недостатки, на которые потом можно будет ткнуть пальцем.