Бог из машины

– Каждая жизнь должна быть прожита, но я жажду смерти, – прошептала лаунэйда. – Почему не существует никакого заклятия, чтобы прервать мои муки? Внезапно. Раз – и все кончилось.

Рэйн молчал. Он бы тоже с радостью бросился на меч, но оставить Дониту одну… Нет, он не трус, чтобы сбежать в Чертоги и бросить женщину в беде.

– Пошли к морю. Сегодня взойдет Фаолхэ, и я стану с ней говорить.

И они пошли. Потом, конечно, Рэйну пришлось нести Дониту на руках – женщина совсем обессилела. Еда у них кончилась несколько дней назад, а воды оставалось совсем мало.

– Тебе не тяжело? – спросила она сонно.

– Нет. Ты совсем легонькая, змейка, – отозвался Рэйн. – Спи. Скоро наступит ночь и жара спадет.

Закат они встретили на берегу. Фаолхэйри разжег костер из сушняка – весь бесконечный пляж был усеян выбеленными солнцем кусками деревьев, точно костями исполинских животных. А может быть, это были остатки самого Древа, кто знает…

И взошла Волчья Луна, и Рэйн говорил с ней – пел, как его серые, сгинувшие вместе с остальными живыми тварями побратимы, выплескивая в пронзительном вое смертельную тоску по своим сородичам.

– Что сказала тебе Мать Моря? Что посоветовала?

Богиня выслушала своего посвященного, она заглянула в его сердце. Этого достаточно.

– Она ждет нас, Донита, – честно ответил Рэйн. – Идем.

И верно. Фаолхэ постелила серебряную дорогу прямо на водную гладь – блестящую и светлую. Ни за что не собьешься с пути.

– Держи меня крепче за руку, лаунэйда. И не бойся ничего. Я всегда буду с тобой.

– Я не боюсь.

Они вошли в теплую воду, долго-долго брели по мелководью, пока дно постепенно не стало уходить из-под ног, потом поплыли. А потом…

Шуриа не могут видеть троп, ведущих в Чертоги Отца Дружин через снежные равнины, но Джона готова была присягнуть, что на одной из них остались отпечатки маленьких узких ступней Дониты. Ведь ролфи всегда держат данное слово.

Ночь, проведенная в бдении над записями посвященной Аслэйг, не прошла даром для Джойаны Янамари. Да и как можно оставаться равнодушной, когда тебе вдруг открывается одна из самых великих загадок этого мира? За двое суток Джона забылась всего на несколько минут, преодолевая Порог. Ей не спалось и не сиделось на месте, а хотелось куда-то бежать, что-то делать, что угодно, лишь бы отыскать тот единственно верный ответ на вопрос, которым задавались ролфи Аслэйг и ее подруга-шуриа Эяршва. Они хотели знать, что же сподвигло Удэйна эрн-Кармэла и безымянного шурианского шамана к такому жестокому выбору. Но если предположить, всего на одно мгновение, что ролфийскому князю и шаману вдруг открылось то же, что и Джоне, – вид мертвой далекой земли и лица последнего сына Хёлы и последней дочей Шиларджи, оставшихся без родины и сородичей, многое станет понятным.