Бог Кальмар. Внезапное вторжение

– Я сказал, все кончено, – ответил профессор. – Чудовище сдохло.

Капрал приставил ладонь к сильно побитому уху.

– А?

О, Господи, да они оглохли от взрыва. Будем надеяться, это лишь временно.

– Я сказал, оно сдохло! – проревел профессор, пытаясь не двигать бедром. – Монстр издох! Издох! Издох он, говорю. Говорят вам, он издох!

– Он совершенно издох, – добавил лорд Карстерс, выходя из ателье; руки его, напоминавшие товар в мясной лавке, висели по бокам как плети.

– А, так он сдох, – понял наконец капрал. – Спалили его, да? Здорово. Но давайте не будем рисковать, а?

Приблизившись к разрушенному ателье, солдаты вкатили пожарную помпу через выбитую витрину. Оставив ее посреди самого большого очага пламени, солдаты со всех ног бросились вон из ателье и выскочили оттуда как раз, когда бак с шестью сотнями галлонов минерального масла жахнул, взметнув вулканический столб пламени, вырвавшегося из всех окон и поднявшегося над отсутствующей крышей сияющим огненным шаром.

Когда изможденные исследователи отступили на безопасное расстояние, солдаты побросали в горящее ателье свои винтовки и патронташи. Поднялась беспорядочная стрельба детонирующих от жара патронов, горячий свинец рикошетил от кирпичных стен сумасшедшим перекрестным огнем. Рассыпавшись в поисках нового топлива, солдаты принялись швырять в огонь любые деревяшки, какие им удавалось найти в ближайших зданиях.

Достаточно скоро модное ателье превратилось в гигантский погребальный костер, гудящее пекло, добела раскаленный жар которого соперничал с самим адским пламенем.

Именно тогда на место прибыла вся британская армия и принялась разводить настоящий костер.

Эпилог

Неделей позже в Букингемском дворце торжественно пели трубы. Сопровождаемые эскортом ливрейных слуг, профессор Феликс Эйнштейн, лорд Бенджамин Карстерс и Мэри Эйнштейн следовали в тронный зал.

Хотя и покрытые гипсом и бинтами, трое изыскателей оделись в свои лучшие наряды; мужчины явились в официальных серых визитках, а Мэри была в прекрасном платье, сверкающем драгоценными камнями, позаимствованными из древнеегипетского раздела музея. На четвертом пальце ее левой руки поблескивало бриллиантовое кольцо поистине изысканного вкуса. Колечко это происходило из хранилища фамильных ценностей рода Карстерсов, а не с одной их сомнительных витрин профессора.

Прикованный к креслу-каталке, проф. Эйнштейн катился по красному бархатному ковру, толкая колеса забинтованными руками. Его сломанная нога торчала вперед, покоясь на деревянной подставке; разбитое колено сковывал гипс, покрашенный в черный цвет, в тон брюкам.

С левой рукой на перевязи и ворохом бинтов на кисти правой, лорд Карстерс выглядел словно ходячий мертвец. Шею его охватывала повязка с проступившими пятнами крови, на лбу были свежие швы. Опухший глаз почти совсем закрылся и сильно обесцветился, не помогло даже искусное прикладывание свежих лечебных пиявок. Вдобавок, лицо лорда украшал поистине впечатляющий белый крест из клейкого пластыря, фиксировавшего его разбитый нос. Дыхание через раненый орган производило весьма неприличный свистящий эффект, и поэтому лорд Карстерс дышал ртом, изо всех сил стараясь не пускать слюну, К сожалению, последнее давалось ему с трудом.

Хромающая рядом с мужчинами Мэри Эйнштейн казалась пострадавшей меньше всех. Но такое впечатление складывалось лишь потому, что многие из ее намеренно крупных украшений были специально подобраны с целью замаскировать собранную девушкой коллекцию синяков и контузий. Длинные рукава и высокий ворот платья скрывали богатый набор полос пластыря, а кружевной лиф маскировал ярды неудобных бинтов, перетягивающих ее сломанные ребра. Ходить ей было весьма трудно, а дышать и того сложней. Однако всеми присутствующими ее жестко прямая осанка воспринималась просто как результат надлежащего британского воспитания. А может, кто-то думал, что это какой-нибудь новомодный французский корсет.

Когда Королевский филармонический оркестр громче заиграл берущую за душу мелодию «Правь, Британия», изыскатели скованно пошли по ковру традиционным маршем – шаг, остановка, шаг, остановка. По огромному собранию политических сановников и аристократов прошелестел ропот одобрения. Присутствовали все особы королевской крови, знать всей Британской империи, наряду со всеми членами лондонского Клуба исследователей. В числе последних были и несколько исследователей, которых все считали давно умершими, а у одного приятеля все еще торчала стрела из пробкового шлема, настолько скорым был его отъезд из джунглей Борнео и последующее возвращение в Англию.

Среди исследователей гордо расположился и Дживс Синклер с золотым значком члена клуба на лацкане, полученным за спасение бесценных книг от пожара и погромщиков, и черной повязкой на рукаве в знак траура по покойному Карлу Смайту.