«Бог, король и дамы!»

В день экзекуции Гревская площадь шумела так, словно на ней собрался весь Париж, однако на самом деле вокруг помоста с позорным столбом собралось лишь избранное общество Парижа, иными словами придворные наихристианнейшего монарха во главе с королем. Должно быть, только старые и больные обитатели Лувра вынуждены были отказаться от поездки на Гревскую площадь, а также несчастные стражники, прикованные к королевской резиденции долгом службы. Последние проклинали свою несчастливую звезду и от души завидовали везунчикам, кого та же служба призвала на Гревскую площадь охранять короля.

Среди смеха и славословий граф де Лош и де Бар чувствовал себя как рыба в воде, а шевалье де Рабоданж мечтал провалиться сквозь землю. С того момента, когда он узнал о помиловании самозванки и получил предписание короля отправиться на площадь вместе со всем двором, Рабоданж понял, что его положение при дворе окончательно рухнуло, а долги ничем нельзя покрыть. Шевалье не успевал огрызаться на бесчисленные насмешки придворных, а Жорж-Мишель расцветал от каждой новой шутки приятелей.

— Нет-нет, господа, — говорил граф, пока помощники палача привязывали красотку к столбу, а Жером распускал шнуровку платья, дабы обнажить спину, — малышка — лучший цветок Латинского квартала, можете мне поверить, и господину де Рабоданжу не на что жаловаться — он мог вдоволь насладиться прелестями девки. Кто же виноват, что он не догадался этого сделать?

Придворные кавалеры расхохотались. Нет, это был не хохот, а ржание лучших жеребцов королевской конюшни, увидевших кобылу. Мэтр Кабош кивнул сыну и Жером взялся за плеть. Александр судорожно сжал кулаки.

— Я понял, — произнес вдруг дофин, радостно хлопнув себя по лбу. — Это и правда забавно! Но знаешь, выдать шлюху замуж за дворянина будет еще забавнее.

Жорж-Мишель с веселым недоумением взглянул на принца.

— Тебе то чем не угодил Рабоданж? — поинтересовался он.

— При чем тут глупец, я про Марго и Наваррского! Шлюха и гугенот, что может быть смешнее?

— Наваррского не жалко? — удивился граф.

— Чего его жалеть! — пожал плечами дофин. — Поди умирает с тоски в своем Беарне и мечтает как можно скорее приехать в Париж. И потом, его же не заставляют хранить верность жене — в Лувре полно красоток, которые ничуть не уступят Марго.

— Эта девка тоже не уступит, — отозвался король Карл. — Хороша. Ей Богу, поставь рядом с ней фрейлин матушки, неизвестно, кто победит…

— Не берусь судить, сир, но каждый хорош на своем месте, — отозвался Жорж-Мишель. — Дамы — в Лувре, шлюхи — в канаве или вон там, на помосте. Кто я, чтобы менять закон жизни?

— Разве ты ей не покровительствуешь? — небрежно спросил дофин.

— Покровительствую?! — рассмеялся Лош. — Шлюхам не покровительствуют, шлюхами пользуются. И я не святой Мартин, чтобы вытаскивать кого-то из канавы, хотя бы и золотой…

— А как же он? — поинтересовался Генрих де Валуа, кивая на Александра. Королевский паж замер.

— А это, Анри, совсем другая история, — нахмурился Жорж-Мишель. — Я тебе как-нибудь потом расскажу.

— Нанси говорит…

— Нанси как всегда попал пальцем в небо, — с досадой возразил граф. — И хватит об этом. Лучше полюбуйся на девчонку, такая талия, такой зад!..

— Отсюда не видно, — отмахнулся дофин.

— Эй ты, раздевай шлюху, — заорал король, приподнимаясь с места и швыряя на помост кошелек. — Живо!

— Раздевай, раздевай! — на разные голоса подхватили придворные и подались вперед. На помост полетели золотые монеты, пряжки с драгоценностями и тяжелые кошельки. — Раздева-а-ай!

Александр вытер со лба пот. Рабоданжа передернуло от ярости. Анриетта хохотала, глядя на бессильный гнев изменника. Жером в растерянности оглянулся на отца.

— Ну, раздевай, коли его величество желает, — пожал плечами Кабош и Жером торопливо принялся освобождать подругу от платья.

Смиральда запрокинула голову, повела плечом, изогнулась как кошка. Это был день ее триумфа, день, когда золото посыпалось с небес, а все благородные господа разом угодили в ее сети. Даже утром она еще не мечтала о такой удаче, и сейчас старалась, старалась изо всех сил, вытворяя у столба такое, что лучшие комедианты Италии должны были скончаться от зависти.

Господа вопили от восторга, враз утратив облик утонченных придворных, а Александр смотрел на герцогиню де Невер и графа де Лош и думал, что они такие же как все. Королевский паж вскинул голову, стараясь сдержать слезы. Он вдруг понял, что не любит Анриетту и никогда ее не любил. Его передергивало от ее звонкого безжалостного смеха, от зеленых и хищных словно у кошки глаз. И граф де Лош… В памяти сами собой всплыли слова капитана де Нанси «Он развлекается за ваш счет…» и на этот раз шевалье вынужден был согласиться с бароном. Что он для его сиятельства? Мальчик для забав? Королевский паж прикинул, что на его обучение граф де Лош потратил ничуть не меньше денег, чем на историю с Рабоданжем и, наверное, рассчитывает на такой же развеселый результат. Но он не доставит графу такого удовольствия. Он уедет. Куда угодно. Домой. В монастырь. В армию.