Бог, которого люблю

Через две-три недели работы на кухне отношения с Дмитричем стали ближе и доверительней. Он рассказал мне о своих проблемах. Нарядчик всеми силами старался выжить Дмитрича из столовой и поставить своего человека. Он родился и вырос в соседнем городе, многих офицеров, контролёров и капитана Пиксина знал еще на воле. В этом была его сила. Дмитрич же был силен тем, что его друг работал в обкоме партии и несколько раз приезжал к нему на обкомовской «Волге». Это производило впечатление на начальника колонии и замполита.

Через некоторое время положение Дмитрича осложнилось. Кто-то подбросил в котел кусок щетины. Во время завтрака её обнаружили в бачке с кашей. О случившемся мгновенно доложили начальству. Как назло (а, может быть, так и было задумано) начальник колонии оказался в отъезде, а замполит один Дмитрича отстоять не мог. В результате из столовой ему пришлось уйти.

А дней через десять мне представился случай увидеть капитана Пиксина в работе. Была моя смена в столовой. Еще днем Дмитрич дал мне ключи от клуба (клуб и столовая находились в одном здании) и попросил принести ночью в его кабинет котлеты, которые ему обещал нажарить повар. Я в точности исполнил его просьбу.

Хорошо помню, в ту ночь был сильный мороз, и все окна на кухне полностью заиндевели. Около трех часов ночи раздался страшный стук в дверь и крики немедленно открыть.

Ключи от обеих дверей клуба лежали у меня в кармане, инстинктивно сразу же нащупал их, в тот же миг подумал: «Вдруг обыщут? Как отвечу, что это за ключи?» Выбежав в коридорчик, который вел к входной двери, я заскочил в каптерку и сунул ключи в карман одного из висевших там халатов.

– Почему так долго не открывал? – закричал вошедший контролер.

А еще через мгновение откуда-то из-за угла выбежал капитан Пиксин. Он тут же обыскал меня с ног до головы, несколько раз спросил, почему не сразу открыл дверь, затем методично стал осматривать все помещения, прилегавшие к коридорчику. Нашел ключи, какое-то время смотрел на них. В этот момент я ощутил себя на месте ключей: еще мгновение, он сожмет ладонь и раздавит меня. «Догадайся он, откуда они, он уничтожит меня, да и Дмитричу несдобровать».

– Это что за ключи, Жданов? – спросил он повара.

– Не знаю, гражданин начальник, – пожал плечами повар.

– Выясни и доложи после проверки. Смотри у меня, – пригрозил ему капитан Пиксин.

Только потом понял, что он проделал «глазок» в заиндевевшем окне, чтоб наблюдать за мной. Заподозрил что-то неладное и дал знак контролеру стучать как можно сильнее, сам же наблюдал за моей реакцией.

С того дня, перед тем, как заснуть, я непременно мысленно разговаривал с капитаном.

Сон – миг, несравненно более короткий, нежели то блаженное расслабление, когда забираешься под одеяло. Закрываешь глаза в ожидании сна и незаметно проваливаешься в небытие. Сон приятен именно ожиданием его. Но за приятное надо платить, и расплата наступает мгновенно.

Первые годы в лагере, едва просыпался, пронзала мысль: «Где я? Нет, этого не может быть!» И пока до меня доходило, где все-таки нахожусь, так же остро, как в первый раз, переживал позор, унижение, безысходность, угрызения совести, злобу на всех и на себя за крушение планов и надежд, за вину перед родными и нежелание их видеть. И такое пробуждение пришлось пережить сотни раз.

Потом внутри возникает въедливый занудный голос, который слышишь только ты. Он постоянно зудит, ни привыкнуть к нему, ни выключить – невозможно. Его нытьё ощущаешь физически. Он ежесекундно напоминает: «Ты – здесь, в клетке, ты неудачник, ты – ничтожество, ты – насильник, таких, как ты, здесь очень любят. Ты будешь здесь всегда. Смирись, так будет легче».

И, действительно, начинаешь думать, что ты жил здесь всегда, что прошлого у тебя и не было.

Каждый день тянется чрезвычайно долго, словно это не день, а год. Когда же оглядываешься назад, все настолько серо и однообразно, что, кажется, будто весь год был как один день. Это сбивает с толку, запутывает, время не поддается разуму, оно становится как бы живым существом, способным увеличиваться, растягиваться, останавливаться и даже идти в обратную сторону; ощущаешь себя полностью в его власти…

К новому году Дмитрич окончательно убедил замполита, что я нужный для клуба человек. И меня сделали библиотекарем. Новая работа, в сравнении со столовой, была просто райской. Не надо чистить лук, картошку, скоблить котлы, мыть полы. Подчинялся только замполиту. Днем, во время пересменок, можно было просто закрыть библиотеку и, положив под голову книги, поспать. Встречая меня, многие останавливались и, улыбаясь, просили дать почитать что-нибудь интересное.