Бог, которого никогда не было

Он отвечал: «Я ничего не могу поделать. Я испытываю непреодолимую потребность сделать это. Я знаю, что это выглядит глупо, и я знаю, что со мной не все в порядке, но что делать? Если я пропущу какой-нибудь фонарный столб, я страшно расстраиваюсь, во мне возникает буря эмоций и чувств: „Что ты делаешь? Вернись!“ И я вынужден возвращаться». Фонарный столб!

Я раньше ежедневно совершал утреннюю прогулку, и один старый профессор-пенсионер тоже всегда выходил утром прогуляться. Мы с ним очень подружились и стали гулять вместе. Но у него был одна привычка... В Индии очень много храмов. Возле каждого пятого дома можно увидеть храм. Если не храм, то красный камень под деревом, символизирующий обезьяньего бога. Этот человек кланялся каждому храму и камню.

Я сказал ему: «Для меня это сплошное мучение. Оставьте или меня, или своих богов. Что за вздор! В городе полно храмов разных богов, и вы повсюду должны кланяться... А я должен стоять рядом как дурак. Мне стыдно: что у меня за спутник? Так что или перестаньте за мной ходить — можете гулять отдельно — или избавьтесь от этой глупой привычки. Все эти камни мертвы. Если хотите, смотрите на что-нибудь живое. Я ни разу не видел, чтобы вы смотрели на деревья, на цветы или на последнюю гаснущую звезду».

Рано утром так тихо: солнце еще не встало, еще темно, и гаснет последняя звезда. В такой момент просветлился Гаутама Будда. Погасла последняя звезда, и как только она исчезла, в нем тоже что-то исчезло. Внезапно небо стало чистым и пустым, и он посмотрел внутрь. Там тоже была абсолютная пустота: два неба — внешнее и внутреннее — и великая тишина. Впервые он поклонился, но не кому-то определенному, а всему сущему. Это благодарность, подлинная чуткость.

С появлением частной собственности отец стал играть важную роль. А когда вы увидели истинное лицо отца — не всемогущего, не всеведущего, не вездесущего, который не был богом — вам пришлось создать Бога, чтобы заменить его. Поэтому, когда Иисус падает на колени и взывает: «Авва!» на армейском языке...

Иисус никогда не говорил на иврите; иврит был языком ученых, богатых и образованных людей. Арамейский был языком деревенских жителей, необразованных людей; это тот же иврит, только примитивный. Авва по-арамейски — «отец». Но то, как Иисус упал на колени, посмотрел в небо и воскликнул: «Авва!» — показывает, что он так и остался ребенком. Он ведет себя по-ребячески.

Не забывайте разницу между детской непосредственностью и ребячеством. Пробужденный проявляет детскую непосредственность, но не ребячество. Верующий в Бога ведет себя по-ребячески. Его поведение подобно поведению ребенка, который потерялся на ярмарке и ищет своего отца. Он кричит: «Авва!» — то есть: «Где мой отец?» Без отца он чувствует себя незащищенным и беспомощным.

Все ваши молитвы показывают ваш страх и разочарование в отце. Вы создали фантазию, и это — фантазия больного воображения.

Прежде чем мы начнем обсуждать сутры — небольшая биографическая справка.

Секито достиг просветления, читая «Чаолун» — произведение, написанное Сенгчао в 400 году. Сенгчао написал этот труд, находясь в тюрьме в ожидании казни. Просветление Секито было вызвано следующим отрывком: «Не является ли тот, кто делает себя всем, что есть во вселенной, настоящим мудрецом?»

Не является ли настоящим мудрецом тот, кто становится единым со всем сущим? Одно это высказывание произвело в Секито великую революцию. От невежества он совершил огромный прыжок к просветлению.

Именно это я вам и говорю: религиозность без Бога означает, что вы чувствуете себя одним целым со всей всеянной. Хватило одного этого высказывания — Секито, наверное, уже был на грани просветления. И как только он прочел это предложение, эту сутру: «Не является ли тот, кто делает себя всем, что есть во вселенной, настоящим мудрецом?» — с ним произошла метаморфоза. Он стал совершенно другим человеком. Старая личность исчезла, и он впервые стал индивидуальностью, пребывающей в гармонии с сущим.

Этот человек, Сенгчао, также был великим мастером. Но чем более велик мастер, тем больше настроено против него общество. Его посадили в тюрьму только потому, что он выступал против старой религии Японии, которая не представляет из себя ничего особенного. Это такая же обыкновенная религия, как индуизм, ислам и христианство. В ней нет ничего гениального и великого.