Бог лабиринта

Рот у нее оказался мягким и чувственным, правда, нижняя губа была слегка шершавая и потрескавшаяся. Поцелуй меня взволновал – он подействовал подобно глотку свежей воды, о котором я недавно упоминал. Хельга издала легкий стон и продолжала лежать совершенно отрешенная и пассивная. Когда я попытался отстраниться от нее, она снова чуть слышно застонала – легкий звук исходил из глубины ее горла. Я сидел в очень неудобной позе – у меня заболела шея, и я закинул колено на край постели. Внезапно она задышала глубоко и ровно, как будто почувствовала облегчение, а ее ладонь, как бы случайно, коснулась моих брюк. Я мгновенно среагировал на это легкое прикосновение. Меня весь день мучило любопытство: что у нее под юбкой – чулки или колготки? Я понял, это мой последний шанс: если она носит колготки или у нее под трусиками пояс, то я немного помедлю ради вежливости, а затем предложу ей выпить чашечку кофе. Если нет… Ее бедра сразу же раскрылись, как только я коснулся ее колена, а затем моя ладонь двинулась вверх и достигла края чулка, где начиналась гладкая кожа бедра, затем – еще выше… и моя рука нащупала ее пах, и я обнаружил, что на ней нет трусиков. Вероятно, она оставила их в ванной. Она уже успела расстегнуть мне ширинку и обхватила рукой мой напряженный пенис. Затем я ощутил, как она сделала легкое движение навстречу моей ладони, лежавшей у нее между ног. Мне уже было все равно. Через мгновение я вошел в нее. Должен признать, я испытал острое наслаждение, чисто физическое – это было просто совокупление – мужчины и женщины вообще, безотносительно к их личностям. Она заключила меня в свои горячие объятия. Миг наслаждения был кратким. Оба мы так возбудились, что достигли оргазма одновременно через несколько секунд. Я немного задержался в ней и посмотрел ей прямо в глаза: она выглядела спокойной и умиротворенной. Она предложила:

– Давай разденемся и ляжем в постель.

Предложение выглядело разумным. Мы так и поступили. Но остаток ночи прошел далеко не благоразумно. Она получила от меня все, что хотела, а я получил то, чего так тщетно пытался избежать. Меня особенно поразило то, что она начисто была лишена способности любить. Она испытывала чисто сексуальное наслаждение совершенно отрешенно – такое мне приходилось наблюдать крайне редко, что, впрочем, лишний раз доказывает: не все развратные женщины обязательно фригидны. В паузах между совокуплениями она охотно обсуждала разные проблемы, касающиеся моей жизни, психологии, лекций и т. п. Мы вынуждены были разговаривать шепотом, чтобы не потревожить соседей в других комнатах.

На следующее утро, сидя в поезде, я на чем свет стоит проклинал себя за то, что не захватил с собой путевого дневника, так как у меня возникла внезапно потребность срочно записать очень важные мысли, только теперь пришедшие мне в голову. Я не собирался ложиться в постель с Хельгой, так как наперед знал, что ничего хорошего от этого свидания у нас с ней не останется в памяти – у нас с ней пет будущего. Вот почему я получаю такое наслаждение от Дианы, хотя женат на ней уже семь лет. Уже довольно долгое время я все пытаюсь осмыслить причины сексуального влечения. Почему же все-таки мужчина так жаждет всунуть свой вставший пенис в женщину? Должно же быть этому какое-то объяснение! Утверждать, что это просто инстинкт, – значит не сказать ничего. Когда Мопси была еще совсем грудным младенцем, мне было чрезвычайно любопытно понять, почему она сосет большой палец и одновременно держится за левое ухо. Затем я обратил внимание, что эта же привычка присуща и другим младенцам. Вероятно, она связана с кормлением материнской грудью: когда ребенок припадает к одному соску, то он автоматически тянется ручкой к другому, за который он принимает свое ухо.