Бог, мы тебя не звали

Я выпиваю свою порцию, пристраиваюсь на солнышке у крыльца черного хода, достаю из кармана свое сокровище - окурок "Примы" почти в полсигареты, закуриваю, щурясь и вытирая рукавом слезы, выступившие при принятии "катанки". Хорошо. Даже, я бы сказал - очень хорошо. В такие минуты понимаешь, что жизнь прекрасна, и что человеку, в сущности, не так уж много от нее, жизни, нужно. Светит солнышко, уже совсем тепло, скоро проклюнутся первые листочки на деревьях и можно будет снять надоевшее за зиму, пропахшее подвалом пальто с изорвавшейся подкладкой... На меня наваливается дрема и я встряхиваю головой, аккуратно гашу сигарету, прячу остаток в карман и встаю. Спать нельзя. Люди не любят спящих БОМЖей. Они терпят нас, никого не трогающих, подчищающих улицы от пустых бутылок, незаметных и не требующих к себе внимания, но вот спящих на виду - ненавидят. Спать нельзя. Я бреду дворами к своему дому. Если уж спать, то дома. Дом у меня из красного кирпича, пятиэтажный, старый, из тех, что называют "хрущобами", построенный в начале шестидесятых. В доме два подвала - один большой, в три подъезда длиной, а другой маленький, под четвертым подъездом. Вход закрыт тяжелой дверью, обитой ржавым железом, дверь заперта на врезной замок. Но у меня, как и у каждого обитателя подвала, есть свой ключ. Я отпираю дверь, протискиваюсь в узкую щель - дверь не открывается на полную ширину из-за кучи мусора, - и прохожу в душную темень. Вообще-то, это против наших правил - появляться в подвале днем. Мы стараемся не мозолить глаза жителям и приходим только ночевать, но я не могу удержаться - мне хочется вздремнуть.

Подвал - это почти дворец. Здесь тепло зимой и прохладно летом. Сейчас, весной, здесь слишком жарко - через весь подвал проходит большая труба, снабжающая радиаторы отопления квартир, и от этой трубы идет жар, потому что отопление пока еще не отключили. Вот-вот отключат, и тогда в подвале сделается холодно. Здесь даже есть электричество, но мы его не включаем, потому что нет лампочек, а тратить деньги на лампочки никому из нас не приходит в голову. Помимо меня здесь живет много народу: тут и мальчишки десяти-двенадцати лет в количестве пяти человек, две девчонки такого же возраста, еще пара мужчин (кроме меня) и две женщины. Все взрослые неопределенного возраста, трудно разглядеть года на давно не мытом, а если это мужчина, то и небритом лице - иногда можно посчитать стариком совсем молодого человека, особенно если он, как я, например, не прочь пропустить пару-другую стаканчиков горькой в день. Вот возьмите сегодняшнюю компанию, которая называла меня отцом - не гожусь я в отцы восемнадцатилетним, если мне недавно стукнуло только тридцать.

Сейчас в подвале никого - все на промысле, вернутся только вечером, и я могу спокойно и без помех вздремнуть под действием паров ацетоновой водки. Я на ощупь пробрался к своему месту - подвал так хорошо знаком мне, что свет совершенно не нужен, - улегся на свой лежак и задумался. Раньше в подвале были дощатые перегородки, разделявшие помещение на кладовки, но со временем, из-за того, что из этих кладовок стали тащить все, что там только ни лежало, жильцы оставили подвал без присмотра, в нем случился пожар и все кладовки благополучно выгорели дотла. Теперь здесь просто большое помещение, которое скоро приберет кто-нибудь из новых русских под магазин или забегаловку. Одно время, когда у нас появилась лампочка, мы имели случай лицезреть наше жилище. Неприглядное зрелище, как может показаться любому стороннему наблюдателю - закопченные пожаром стены, песчаный пол, закиданный грязными тряпками, кучи мусора в углах - продукт нашей жизнедеятельности, - любому, но не обитателю подвала. Нам здесь нравится. Впрочем, не стану говорить за всех. МНЕ здесь нравится, и этого достаточно. Где-то в глубине сознания ворочается беспокойная мысль о том, что подвал, и правда, могут у нас отобрать, но я стараюсь об этом не думать - когда еще это случится. Вот когда случится, тогда и будем беспокоиться. Читывал я Дейла Карнеги, читывал, знаю, что к чему. Между прочим, я во многом с ним не согласен, но это уже другой разговор.

Мой лежак сделан из досок и держится на четырех чурках, причем две из них немного выше других, поэтому лежак чуть наклонен, и там, где он ниже, помещается моя голова. Мне кажется (а точнее, я вычитал в какой-то книжке еще тогда, когда... словом, давно), что такая поза - ноги выше головы - дает возможность организму гораздо лучше отдохнуть, чем традиционная горизонтальная.