Бог на радуге. Сборник рассказов

Через неделю тётя Вера вернулась в родные пенаты, а Наташа осталась. Мы быстро с ней сошлись, она оказалась очень компанейской и на редкость умной, начитанной девчонкой. Едва у обоих выдавалось свободное время, мы болтали обо всём и, в сущности, ни о чём.

Более всего, естественно, о лошадях. Оказывается, лошади – удивительные животные: умные, благородные. Ну, почти как люди. Даже лучше.

Мы ходили в кино, на выставки, в музеи. Да просто много гуляли по Москве. Я даже бегать по утрам стал. И конечно, как дурачок, таскался следом за Наташей в Чертаново. В «Битцу».

О! Как она божественно смеялась:

– Ах, Лёшка, Лёшка! Какой ты забавно неуклюжий. Тебе, и правда, медведь наступил на все части тела сразу. А-ха-хаа! Буквально на все.

– Да, – радостно соглашался я. – Ушиб всей бабки. Буквально всей.

Но самое классное – это, конечно, вечера у нас дома. Мама рано ложилась спать, а мы, сидя рядом так близко друг к другу, смотрели телек, обсуждали и спорили, играли в шахматы или карты…

Эх. Чего только не делали вместе, кроме одного. Мы до поры до времени не переходили определённой грани, отделяющей симпатию от любви. И тем не менее, я засыпал с радостью, а по утрам просыпался от восторга.

До сих пор не понимаю, как, каким образом в этой варварской эйфории чувств мне удалось успешно защитить диплом? Просто вопреки… Хотя, может быть, наоборот?

Благодаря старым связям деда и маминой настойчивости, меня приняли на работу в престижный научно-исследовательский институт, правда, на смешную зарплату и не совсем по профилю полученной в вузе специальности. Я – физик, а отдел, в котором волей протекции и случая оказался, – занимался исследованиями мозговой деятельности.

И всё же это было классно!

Официально мы разрабатывали новые препараты для повышения тонуса. На самом же деле в основном решали иные задачи, в том числе и для оборонки.

В конце концов, настоящему физику-лирику везде хорошо, главное – чтобы дома его далёкая любимая ждала.

Любовь делает людей глупцами! До поры до времени я был глупцом, но глупцом счастливым. До поры, пока однажды химия наших отношений не рухнула! Глупо и внезапно.

Мы сидели в сквере на лавочке и ели эскимо. Было светло, тепло и прекрасно.

– Лёшка! Как же здорово!!! – улыбнулась Наташа. – И всё-таки ты свин.

– Ы!!! – согласно закивал я, по обыкновению переполняясь чудесным восторгом от звуков её голоса.

– Лёшка, где ты раньше был?! Целовался с кем? – дразнила она меня своей замечательной щёлочкой между зубами.

– А с кем нужно было целоваться? – душа замерла и в липко-радостном сиропе потекла между пальцев.

– Со мной! Со мной! Ты же мой любимый…

В последний момент она успела перехватить языком готовую упасть на небесно-синие джинсы каплю тающего мороженого, а я чуть не забился в конвульсиях восторга. И вдруг…

– Ты же мой любимый братик! Я всю жизнь мечтала о таком умном, заботливом, интересном брате. Где ты был раньше?! Почему не появился в моей жизни лет десять назад? Представляю… Ты бы учил меня. Наставлял. Защищал… Здорово! Правда?

– Как братик?! – мгновенно поник я, спускаясь с небес. – Я люблю тебя, Наташа!

– Я тоже тебя люблю, – и она, откинув в сторону свою шикарно воздушную челку, задорно рассмеялась.

– Но. Я… Я люблю тебя… по-другому… По-настоящему! – с трудом выдавливая слова сквозь мгновенно сузившуюся до игольного ушка гортань, прошипел незнакомый мне голос.

Наташа, словно запнувшись на очередной смешинке, застыла, серьёзно и внимательно посмотрев в мою сторону.

– Постой. Что значит по-дру… Лёшка… Лёш…

Она замолчала, а я, испытывая непонятное чувство стыда и неловкости, потупил взгляд.

– Лёша. Милый мой. Мы же с тобой родственники. Мы же брат и сестра. Так получается.

– Глупости. Седьмая вода на киселе, – внутри меня рушился огромный прекрасный мир. – Я люблю тебя, Наташа. По-настоящему люблю. Как мужчина может любить женщину.

– Что скажут наши родные? Лёшенька, дорогой мой. Братик мой. Это невозможно…

– Очень даже возможно! Выходи за меня замуж! Ты не представляешь, насколько глубоко и бесконечно моё чувство к тебе. Я буду всю жизнь носить тебя на руках. Я буду ждать… Ну… Пока ты школу там…, пока вырастешь… В общем….

Зачем я сказал это глупое «вырастешь»? Урод.

– Уфф! – даже не глядя в её сторону, я ощутил, как она сразу сжалась, уменьшилась в размерах и, конечно, густо покраснела. Она всегда краснела, чувствуя неловкость.

– Но ведь любить должны оба. Ты мне очень симпатичен. Очень-очень. Но… Может, я глупая провинциальная девушка, но любовь должна быть взаимной.

– Совсем необязательно, – уставившись в асфальтовую выбоину под ногами, не смея поднять взгляда, упорствовал я, как баран. – Люблю тебя. Люблю! Не спеши отвечать. Ты узнаешь меня лучше, и может…

– А если не может?

Помолчав немного, она добавила, не пытаясь скрыть волнения.

– Человек не волен управлять собственными чувствами… К счастью или сожалению. Пойми… Я к тебе очень хорошо отношусь… Но! Не обижайся. Я отношусь к тебе… как к брату. И давай не будем это портить…

Крах! Крах всего.