Бог нам не поможет

Его взгляд был все еще обращен в никуда, но из небесно голубых стекляшек потекли слезы. Сибил, сглотнув комок горечи, подступивший к горлу, со злостью и болью смахнула слезу со своей щеки. Она не хотела плакать, но слезы не спрашивали ее и продолжали скатываться на колени отца.

Когда она опомнилась, то обнаружила себя рыдающей на его коленях, а рука отца бережно лежала на ее голове. Он успокаивал ее, поглаживая по каштановым густым волосам.

–Ты здесь, папа! –обрадовалась Сибил. –Ты со мной!

Словно благодать сошла на Сибил в тот момент. Ей внезапно стало легко и светло на душе. Будто ангел коснулся ее своим крылом и благословил ее. Сибил переполняла нежность к отцу. Она поднялась с колен, очень нежно поцеловала его руки и улыбнулась своей волшебной сияющей улыбкой. В этот момент отец смотрел на нее совсем не пустым взглядом. Глаза излучали то самое чувство, которое испытывает каждый родитель, который впервые видит свое дитя после долгой разлуки. И сейчас этот взор был таким же, как и много лет назад, когда Сивирен смотрел в глаза своей малышки.

Профессор всегда боготворил Сибил. Она была его космосом, его вселенной. Иногда он утверждал, что Сибил была дитем звезды, которое было зачато и рождено на земле.

И девочка впитывала каждое его слово. Малышка имела потрясающую способность к быстрому усвоению информации. Уже в три года профессор заметил, что она проявляла потрясающие способности в освоении математики, а также лингвистические таланты.

Папа устраивал ей химические опыты, они проводили эксперименты по физике. Но больше всего Сибил интересовалась работой отца. Сивирен гордился дочерью и в тоже время боялся, что она захочет пойти по его стопам. Судьбу генетика он ей не желал, а потому старался отвлекать дочку от своей работы и нагружал ее книгами.

Однажды, прочитав сказку «Лягушка-царевна», девочка настолько была потрясена разыгравшимися в книге событиями, что в течении нескольких недель была одержима поиском Кощеева логова и искренне полагала, что все лягушки и ящерицы могут говорить на человеческом языке.

К 7 годам Сибил помнила наизусть все русские, европейские сказки, а также предания и легенды других народов. Она знала почти все старославянские, кельтские, древнегреческие, египетские мифы и всех народов двуречья. Сибил учила поэзию и читала наизусть поэмы и баллады. Ее память хранила тысячи легенд и исторических событий, которые трансформировались в образы, переплетались друг с другом и складывались, словно пазлы в одну большую картинку.

Иногда профессор заставал дочку над изучением знаменитых маршрутов полярных экспедиций и карт, а иногда он видел ее записи и инструкции по выживанию в различных климатических условиях. Сибил не ходила гулять с детьми, как все ее сверстники. Она не навещала друзей, потому что их у нее не было. Девочка жила, словно в другом измерении. Часами она могла сидеть, записывая свои мысли и грустить. В такие минуты профессор бросал всю работу и проводил время с дочкой, объясняя природу ее тревоги и волнения. Они обсуждали будущее и прошлое разных народов и стран. Часами могли говорить о космосе и планетах. Они рисовали свои карты и записывали события в своем хронологическом порядке. А перед сном папа садился к ней на краешек кровати, открывал книгу, одевал очки и начинал читать сказки, каждый раз начиная с одной и той же фразы: «В одном царстве государстве жили-были…». Его голос всегда успокаивал малышку и настраивал на добрый сон.

Сказки Сибил воспринимала по-особому. Это было единственное пространство, где все действия имели для нее законченные действия. Добро всегда побеждало зло. Они учили девочку образности, который соединял в себе множество духовных уровней. И поэтому отец говорил с дочкой только на русском языке, прививая ей любовь к языку с детства.

–Папа, а правда, что русский язык нынче не такой богатый, каким он был дан людям? – спрашивала маленькая Сибил.

–Да, малышка, – отвечал, вздыхая отец. – В прошлом он был намного сильнее и могучее. Язык дает своему народу великую волшебную силу, которая заключена в образности. Без нее он становится «без образным», понимаешь, солнышко. То есть без образа. Кроме того, в нем, как и в сказаниях сокрыт генетический код глубинной памяти народа. Тому, кто осилит код, откроется настоящая истина.

–Какой код, папа? – интересовалась любознательная Сибил.

–Генетический, милая, а теперь спать! –улыбаясь отвечал отец.

И, засыпая, воображение Сибил рисовало картины разных народов севера, а также индейских и африканских племен, живущих далеко в жарких джунглях, которых угнетали и порабощали, заставляя говорить на совершенно чуждом им языке нового света и поклоняться совершенно иным богам. А папа сидел рядом, охраняя сон малышки и поглаживая ее маленькие ручки.