Бог не любовь: Как религия все отравляет

В современной литературе существует особый жанр: мемуары людей, испытавших на себе религиозное образование. Благодаря относительно светскому характеру современного общества, некоторые авторы пытаются с юмором писать о том, что им пришлось пережить и во что их учили верить. Однако, в силу очевидных причин, такие книги обычно пишут лишь те, кому хватило стойкости выдержать испытание. Невозможно измерить вред, причиненный десяткам миллионов детей рассказами о том, что от мастурбации слепнут, что наказание за грязные мысли — вечные муки, что последователи других религий, включая их родных, будут гореть в аду, и что венерические болезни передаются через поцелуи. Так же невозможно измерить вред, причиненный учителями в рясах, которые вбивали эту ложь в детские головы и подкрепляли ее поркой, изнасилованиями и публичными унижениями. Быть может, некоторые из тех, кто «лежит на забытом погосте», сделали мир немного лучше. Но тем, кто проповедовал ненависть, страх и чувство вины, кто искалечил бесчисленные детские жизни, крупно повезло, что ад, которым они пугали детей, был всего лишь одной из их гнусных сказочек, и что их не отправили туда на вечную пытку.

Жестокая, иррациональная, нетерпимая, причастная к расизму, ксенофобии и ханжеству, основанная на невежестве и ненавидящая свободомыслие, презирающая женщин и угнетающая детей — на совести организованной религии немало пятен. К этому списку обвинений можно добавить еще одно. Обязательный элемент коллективного религиозного сознания — предвкушение конца света. Я называю его «предвкушением», ибо говорю не просто об эсхатологическом убеждении, что мир будет разрушен. Я имею в виду тайное или явное желание его разрушения. Быть может, религия догадывается, что ее голословные утверждения не слишком убедительны; быть может, ей не дает покоя собственная жажда власти и богатства на этом свете. В любом случае, религия не перестает твердить об Апокалипсисе и Страшном суде. Этот образ остался неизменным с тех самых пор, когда первые ведуны и шаманы научились предсказывать затмения и использовать свои куцые познания о небесах для устрашения невежд. Обещания конца света тянутся от посланий Святого Павла (который явно думал и надеялся, что дни человечества уже сочтены) и больных фантазий из Откровения Иоанна Богослова (написанного на греческом острове Патмос, и, по крайней мере, своеобразно) до серии развлекательных бестселлеров под названием «Оставленные». «Авторами» серии значатся Тим ЛаХэй и Джерри Дженкинс, но, судя по всему, на самом деле ее все же создали двое орангутангов, которым дали порезвиться с клавиатурой:

Кровь продолжала прибывать. Миллионы птиц слетелись сюда, чтобы полакомиться останками… за городом давили винодельный пресс, и кровь вытекала из-под пресса, и доставала до конских уздечек на тысячу шестьсот фарлонгов вокруг.

Перед нами чистой воды одержимость кровью, сдобренная полуцитатами. В более осмысленной (но едва ли менее прискорбной) форме ее можно встретить у Джулии Уорд Хоу в «Боевом гимне республики», где говорится о том же винодельном прессе, и у Роберта Оппенгеймера во время испытания первой атомной бомбы в Аламагордо, штат Нью-Мексико: «И вот я стал Смерть, разрушитель миров», — пробормотал он тогда слова из «Бхагавад-гиты».

Одна из многих связей между религиозной верой и зловещим, капризным, эгоистичным детством человечества заключается в тайном желании увидеть, как все разлетается вдребезги и идет прахом. Эта жажда разрушения идет в одной связке с двумя другими разновидностями злорадства. Во-первых, истребление других отменяет — или компенсирует — собственную смерть. Во-вторых, всегда можно лелеять эгоистическую надежду на личное спасение, на теплое местечко за пазухой Разрушителя, откуда можно наблюдать муки тех, кому не повезло. Тертуллиан, один из многочисленных отцов церкви, которым не удавались убедительные описания рая, пожалуй, не зря решил подойти к делу с противоположной стороны. Он обещал, что среди острейших загробных наслаждений будет вечное созерцание того, как пытают грешников. Сыграв на человеческой природе религии, он, сам того не подозревая, вплотную подошел к истине.