Бог не любовь: Как религия все отравляет

Так почему бы мне не уступить искушению, не отмахнуться от слов Уистона Одена и не уверовать, что все в небесах неким загадочным образом устроено ради меня? Или, если спуститься несколькими уровнями ниже, что перипетии моей судьбы заботят некое высшее существо? Один из недостатков моего устройства заключается в слабости к таким иллюзиям, и хотя мне, как и многим другим, хватает образования, чтобы понимать их ошибочность, я вынужден признать: это врожденное. Как-то в Шри-Ланке я ехал в машине с группой тамилов. Мы направлялись в населенный тамилами район побережья, пострадавшего от мощного циклона. Все мои попутчики были членами секты Саи Бабы, очень влиятельной в Шри-Ланке и на юге Индии. Саи Баба лично утверждает, что воскрешает мертвых, и специально для телекамер устраивает представление с материализацией священного пепла в своих ладонях. («Почему именно пепел?» — гадал я.)

Как бы то ни было, поездка началась с того, что мои спутники разбили о камень несколько кокосов, чтобы по дороге с нами ничего не случилось. Трюк, судя по всему, не подействовал: на половине пути через остров наш водитель на полном ходу въехал прямо в мужчину, ковылявшего через деревенскую улицу. Пострадавший получил ужасные травмы. На месте происшествия — деревня была сингальской — немедленно собралась толпа, не слишком радушная к заезжим тамилам. Обстановка была очень взрывоопасной, но мне удалось несколько разрядить ее своей английской персоной в грязновато-белом костюме а-ля Грэм Грин и журналистским удостоверением, выданным лондонской полицией. Все это так впечатлило местного стража порядка, что он временно отпустил нас, и мои перепуганные спутники были крайне благодарны за мое присутствие и хорошо подвешенный язык. Они позвонили в штаб-квартиру своего культа и объяили, что с нами путешествует сам Саи Баба, временно принявший мое обличье. Со мной начали обращаться с настоящим трепетом. Мне больше не позволялось носить какой-либо груз или ходить за едой. Я же тем временем решил проверить, как дела у сбитого мужчины, и выяснил, что он скончался в больнице от полученных травм. (Интересно знать, что у него в тот день было в гороскопе.) Так я увидел религию в миниатюре: одно человеческое млекопитающее (я) внезапно начинает привлекать робкие взгляды, полные благоговения, а другое человеческое млекопитающее (наша незадачливая жертва) почему-то не попадает в милосердные замыслы Саи Бабы.

«Кабы не Божия милость, — сказал в XVI веке Джон Брэдфорд, увидев преступников, ведомых на казнь, — с ними шел бы и я». Настоящий смысл этого, на первый взгляд, сострадательного наблюдения (не то, чтобы у него есть какой-либо «смысл») такой: «Божией милостию, там идет кто-то другой».

Пока я писал эту главу, на угольной шахте в Западной Виргинии произошел взрыв. Тринадцать горняков остались живы, но оказались в подземной ловушке, приковав к себе горячечное внимание СМИ. Когда прошло сообщение, что шахтеров нашли живыми и невредимыми, вся страна вздохнула с облегчением. Радостное известие оказалось преждевременным и сделало горе шахтерских семей еще невыносимей: они уже праздновали спасение своих мужей и отцов, когда выяснилось, что все шахтеры, кроме одного, погибли от удушья. Газеты и информационные программы, поторопившиеся с хорошими новостями, оказались в очень неловком положении. А теперь попробуйте отгадать, какими заголовками они сообщали о ложном спасении. Совершенно верно: «Чудо!» С восклицательным знаком или без, но это слово использовали все. Оно продолжало глумливо маячить на газетных страницах и в памяти родных, усугубляя горечь утраты. Никакими словами не описать, насколько полным в этом случае было отсутствие божественного вмешательства. Однако склонность приписывать все хорошее божьей помощи, а все плохое валить на другие причины, по-видимому, присуща нам всем. В Англии, как известно, монарх является наследственным главой не только государства, но и церкви, и Уильям Коббетт однажды заметил, что англичане потворствуют этому абсурдному раболепию, называя свой монетный двор «королевским», а долг — «государственным». Религия использует ту же уловку, таким же образом и прямо у нас на глазах. Когда я первый раз попал в церковь Сакре-Кёр на Монмартре, построенную в честь избавления Парижа от Пруссии и коммунаров в 1870–1871 годах, я обратил внимание на одну бронзовую панель. Она изображала, как в 1944 году многочисленные бомбы союзной авиации обошли церковь стороной и разорвались в кварталах по соседству…

Таким образом, и меня, и весь наш вид отличает столь всепоглощающая склонность к эгоизму и глупости, что любой проблеск разума вызывает некоторое удивление. Гениальный Шиллер ошибался, когда писал в «Орлеанской деве», что против глупости «и сами боги» «не в силах устоять». На самом деле как раз посредством богов мы превращаем нашу глупость и легковерие в нечто неописуемое.