Бог не Желает

- Даже не офицеры, - продолжила Водичка. - Нет, мы все на страже, мы слуги каждого гражданина империи. Солдат, это забывший, недостоин звания. Вот почему я стала морпехом.

Аникс моргнула. - Что?

- Быть солдатом - противоположность быть богатой. Если бы ты росла со мной, тоже знала бы. И еще. Мой отец и все они, богачи, не видели проблемы в подчинении себе солдат. Проблема была в том, что эти солдаты должны были служить только им. Никому иному. Уж точно не беднякам. Почему же они ждали этого? Ну, потому что они богаты. Настоящая проблема начинается тогда, когда солдат купится и начнет служить лишь им. Это хреново. Это и привело меня к морпехам, здесь всем плевать, богат человек или беден. Это же наше кредо.

Аникс Фро фыркнула. - Чаще плюют на нас.

- Но мы такие! Вот почему Бенжер делает, что делает. Честно, я шептала ей о том, что нам не всё равно.

- Ты меня поражаешь, Дичка.

- Трубка погасла, чтоб тебя со всеми речами.

- Дай мне. У меня ржавый лист получше, чем Бенжерова ссаная солома из конюшни.

- Чудно, ладно. Лучше пойти внутрь. Он сказал, что хочет иметь нас близко, если случится плохое. Но сначала мне надо поблевать.

Высший Денал был любопытной магией, таившей немало загадок. То ли один садок, способный вторгаться в любые другие, то ли вовсе не садок, а нечто близкое к первичному Хаосу. Он работал, вмешиваясь во всё. Например, некоторые болезни зависят от яростного и опасного избытка порядка. Рак и другие опухоли. В других слишком много хаоса, как при ранениях, переломах и внутренних кровотечениях. Иногда Высший Денал исцелял, восстанавливая порядок. Даже целиком восстанавливал пропавшую конечность или глаз, что соответствует власти хаоса создавать что-то из ничего. Иногда же Высший Денал можно было использовать для слома законов природы, отвергая саму энтропию.

Практики становились адептами того или иного выражения его сил, что можно было считать своего рода специализацией. Бенжер подозревал, что излюбленный им садок Мокра близок Высшему Деналу, хотя связь их не очевидна. На фундаментальном уровне они полагались на элементарный хаос, ведь иллюзии тоже суть создание чего-то из ничего.

Соответственно, его личный подход позволял скользить между Деналом, садком Мокра и его меньшим собратом, Меанасом. Разум играет свою роль в исцелении, подозревал он. Возможно, он имеет великую роль в самой реальности.

Было ли это трюком иллюзиониста - вообразить огромную кроваво-красную реку в разуме Серлис? Сделать ее видимость предельно реальной, полной звука и света, медленное неугомонное течение, колышущиеся по берегам тростники? Было ли просто софистическим приемом - бросить женщину в реку, чтобы воды безжалостно оторвали ее от берега, унеся на середину, где сердечная жила реки стремится вперед бездумным потоком? Далеко от берегов, забытую, мчащуюся вдаль?

А теперь силы его воли: тяжелые камни падают в бегущий поток. Хватит ли их, чтобы развернуть широкую реку? Гора, сокрушенная в обломки. Содрогания песка и щебня, густая глина, чтобы склеить все слои преграды. Выше и выше. Мутная пена и сумятица недоумевающих струй, начало войны между камнем и водой, между законом течения и неумолимой наглостью плотины.

Такие схватки сил было просто вообразить, просто понять. И все же он удивился, что эта сцена пришла так легко, смелая, как крик или предостережение.

И пусть, сила потекла, густо пронизанная Высшим Деналом. С этим он сможет работать.

Серлис тонула. Нет, уже утонула. Видела, как неуклюжее тело дергается и бьется в глубине потока, скребет по дну, руки взбивают цветы ила - каждое облачко становится ощипанными, быстро расплывающимися крыльями.

Она раздулась от кровяного масла, и хотя плоть умерла, проклятие еще горело огнем. Глаза стали глухими стенами, незрячими, но видящими. Она видела их и видела сквозь них. Кажется, тут появились разные ее версии. Речной поток наполнился телами. Ударяясь о странные каменные стены, они рвались и распадались. Похоже, всё течение сдавалось, колотясь о камни, ошеломленное, делящееся на струи. Что-то изменилось.

Она удивлялась, куда пропал маг-солдат. И где ее дом, узкая кухня, старая кровать с промятым матрацем. Может ли мир пропасть столь полно?

Глубокий поток продолжал терзать ее тела. Мимо плыли конечности. Кишки выпадали из широких ран, словно змеи, решившие спастись в мутной воде. Она видела блеск костей, тонкие струи крови и клочки темных волос.

И тут, внезапно, ей осталось одно тело. Оно покатилось по грязи к каменной стене. Она кинулась к нему, глядя сверху вниз, глядя его глазами. Потоки пытались вылепить для нее полость, могилу, в которой можно утонуть; но чем шире и глубже была яма под ней, тем выше она поднималась, вцепившись в неровные валуны.

Тьма начала тускнеть, кипящий ил осветился - ее тащили прочь от поверхности реки.

Руки тянулись, хватая ее.

И вытащили из воды, грубо положив на мокрые камни и терзая кожу. Заморгав, чтобы прогнать влагу из глаз, она смотрела вверх, в ослепительно горячее солнце.