Бог паутины

Мама умерла уже во время войны от сердечной болезни, осложненной хронической дистрофией. Двоюродный дядя определил четырнадцатилетнего Антона на металлургический завод - подручным на рудном дворе. Какая-то высокая комиссия из Москвы обнаружила в железной руде примесь, само название которой хранилось под строжайшим секретом. Срочно снарядили поисковую партию, куда по случайному стечению обстоятельств в должности коллектора попал и Антон Ларионов.

Так начались его скитания в поисках, как выяснилось по ходу дела, урановых руд: Урал, Южная Сибирь, Таджикистан, Монголия.

В промежутках между полевыми сезонами он с грехом пополам закончил вечернюю школу и подал на геологоразведочный. Рабочий стаж, орден "Знак Почета" и второй разряд по стрельбе обеспечили зачисление в вуз вне конкурса, но вторая экспедиция в пески Гоби, где нашли выходы урановой смолки, вынудила взять академический отпуск сразу после первого курса. Собираясь в дорогу, Антон и не думал, что уже не вернется на факультет и с геологией будет покончено навсегда.

Судьба поджидала его на развалинах заброшенного буддийского монастыря, где разбила лагерь палеонтологическая экспедиция Игнатия Глебовича Артемова, открывшего глубоко в песках окаменелые скелеты и яйца гигантских динозавров. Встреча с выдающимся ученым, а в недалеком будущем и знаменитым писателем, толкнула Ларионова на решительный шаг. Возвратившись из экспедиции, он, никому ничего не сказав, забрал документы и отнес их в приемную комиссию исторического факультета МГУ, но не прошел по конкурсу. Будь он членом партии или комсомольцем, для него, возможно, сделали бы исключение, но чего нет, того нет, а в университете на этот счет режим отличался особой свирепостью. С превеликим трудом удалось пролезть на заочный, что обернулось двойной удачей. После весенней сессии Артемов взял Антона к себе в отряд землекопом-мотористом.

Ночи у костра под необъятным монгольским небом с вещими контурами созвездий "перелицевали", как пошутил, спустя годы, Артемов, всю жизнь несостоявшегося геолога. Теперь, на пороге вечности, Ларионов мог вспомнить каждое слово учителя и даже интонацию, с какой оно было произнесено.

Перед ним открывался неизведанный мир, где, как зачарованные острова, вне времени и пространства, проплывали золотые сны человечества: Атлантида, уносящая неразгаданную тайну в бушующие пучины, Египет с его фараонами, спящими в подземных гробницах, магические мистерии Эллады, чудеса индийских йогов, непостижимые умом грезы отшельников заоблачного Тибета.

- Им только кажется, что это реальность, - усомнился Ларионов, когда Игнатий Глебович упомянул о переселении эфирного духа в другое тело.

- Смотря что понимать под реальностью.

- Истину, данную нам в ощущениях, - не задумываясь, ответил Антон, без особого труда сдавший зачет по основам марксизма-ленинизма.

- А что есть истина? Еще Понтий Пилат спрашивал об этом Христа. Удовлетворительного ответа люди так и не нашли. Однако каждый, в ком есть хотя бы искра священного огня, задает его снова и снова... И, знаете, почему?

- Наверное, потому, что абсолютная истина недостижима?

- Можно ответить и так, - благоразумно уклонившись от обсуждения канонизированной формулировки, Артемов подбросил в огонь верблюжьей колючки, иссушенной до белизны. - Но мне все же думается, что побудительной причиной является смерть, - добавил он, следя за полетом взметнувшихся искр, затмивших на миг необыкновенно яркие, почти без мерцания звезды.

- Смерть? - удивился Антон.

- Один индийский мудрец по имени Вивекананда попытался, как бы это поточнее сказать, рассмотреть основной вопрос философии, - Артемов едва заметно улыбнулся в усы, - именно в таком аспекте... В самом деле, можно ли считать смерть концом всего, к чему мы все так привязаны? Человек уходит, и мир для него исчезает в тот же миг, словно и не существовал никогда. Вот вам и реальность, данная в ощущениях. Самые светлые чаяния, плоды упорного труда, взлеты разума, откровения духа - все проваливается в никуда.

- Почему в никуда? Хорошее остается людям.

- А плохое - нет?

- Плохое тоже.

- Но и эти люди уходят в свой черед. Вы, конечно, можете возразить, что человек, хоть и смертен, но вечно пребудет человечество... Нет, мой уважаемый чела[10], не вечно. Гибнут цивилизации, есть предел и существованию человека, как вида. Все смертно во Вселенной, кроме нее самой. Она единственная. Куда ей деться?.. Почему, как вы справедливо заметили, недостижима абсолютная истина? Потому ли, что ее не существует в готовом виде, и мы можем лишь постепенно приближаться к постижению великих тайн, или у нас просто нет слов, способных выразить нечто запредельное? "Холоден и жалок нищий наш язык", как сказал поэт.

- А математика?