Бог примет всех

Она шла по длинному узкому коридору, придерживая подол своего платья. Иногда ей казалось, что этому коридору не будет конца. За ее спиной, тяжело дыша, шел надзиратель. Тюрьма жила своей жизнью: в одной из камер кто-то громко смеялся, в другой наоборот, кто-то громко причитал.

— Стоять! Лицом к стене! — раздалось за спиной Катерины.

Она, молча, выполнила команду надзирателя. Он с шумом распахнул дверь и слегка подтолкнул ее в спину.

— Свидание краткосрочное, тридцать минут.

Она не сразу разглядела человека, который стоял спиной к свету. Мужчина был одет в военную форму, которая как влитая сидела на его спортивной фигуре.

— Катя! Это я, Евгений Варшавский….

— Женя? Как ты сюда попал? Откуда ты узнал о моем аресте?

Варшавский улыбнулся.

— Ты же сама говорила, что тебе нужно в Петроград. Вот стал тебя разыскивать. Узнал, через знакомых, что ты в «Крестах». Как ты здесь?

Она улыбнулась. Однако улыбка у нее получилась какой-то вымученной.

— Что у тебя с лицом? Тебя били?

— Нет. Просто, как может быть свободному человеку в этой каменной клетке. Ты не поверишь, но я не рассчитывала увидеть тебя здесь. Я думала, что меня ведут на допрос…. Как все неожиданно.

Разговор явно не клеился. Радость на лице Евгения Варшавского постепенно исчезла.

— Катя! Завтра я уезжаю на фронт. Я не знаю, что меня там ждет и поэтому я пришел к вам, чтобы предложить вам руку и сердце. Если вы согласны, то нас сегодня же обвенчают в тюремной церкви…. Что вы молчите?

— Не смешите меня, Евгений. Вы православный человек, а я атеистка, поэтому о винце не может быть и слова. Это первое. Во-вторых, вы дворянин, а я — мещанка. Мы разные во всем: в сословии и наконец, во взглядах. Вы за единую и неделимую Россию, за веру царя и отечество, а я за власть, рабочих и крестьян. Поэтому, мы как вода и огонь, каждый может существовать лишь отдельно друг от друга.

Катерина замолчала и посмотрела на посеревшее лицо Евгения.

— Вы не обижайтесь на меня, Евгений…. Да и проблем у вас со мной будет множество. Скоро меня осудят. Нужна ли вам такая жена, как я? Думаю, что вам гвардейскому офицеру наш брак вскоре станет в тяжесть, так что простите меня. Вы молоды, красивы….

Она не договорила. В какой-то миг ей стало жалко этого человека, стоявшего перед ней во всей красе гвардейской офицерской формы. Он что-то хотел ей сказать, но она закрыла его рот своей маленькой изящной ладонью.

— Катенька! Чем я могу помочь тебе? — спросил ее Евгений.

— Вы мне помочь? Да не смешите меня, Варшавский! Впрочем, запомните адрес: Невский, дом 2, второй этаж, квартира номер шесть. Передайте привет от меня Сергею Ивановичу.

— Привет? И все?

— Да, все…. Я вам буду благодарна за это. А сейчас, идите, не стоит здесь задерживаться.

Она повернулась и постучала в дверь, которая моментально открылась.

— Отведите меня в камеру, — обратилась она к надзирателю. — Простите меня, вот сейчас я посмотрела на вас и поняла, что упускаю свое счастье. Если честно, то мне кажется, что я вас любила, но это было в моей прошлой жизни. Прощайте, Евгений….

Дверь закрылась и ее вновь повели по длинному нескончаемому коридору.

***

— Стоять! Лицом к стене!

Тяжелая рука надзирателя легла ей на плечо. Она остановилась и повернулась лицом к стене. Противно заскрипели петли двери.

— Прошу барыня, — произнес надзиратель и слегка подтолкнул девушку в плечо.

Она сделала шаг и остановилась у двери.

— Эй, ты! Чего стоишь, словно неживой человек? Давай, будем знакомиться! — выкрикнул кто-то из темноты. — Что молчишь? Первая ходка? Да, проходи…. Вон ложись, теперь это будет твое место.

Катерина, молча, прошла и села на краешек нар.

— Да, первая. Раньше лишь читала о тюрьме, — тихо ответила девушка. — Я политическая…

Все повторялась. Кто-то громко засмеялся. Она попыталась рассмотреть этого человека, но сумрак в камере не позволил ей этого сделать.

— Это ты вчера устроила драку в камере?

— Да, — ответила она, невольно удивившись тюремному телеграфу.

— Все в порядке, мамзель. Давай, знакомиться, меня зовут Зинаида, а это Нинка. Она тоже, как и ты впервые, за убийство. Хахаля своего ножом пырнула, а он возьми, и помер…

Зинаида громко рассмеялась, чем вызвала у Нинки приступ ярости.

— Я бы и тебя курва порезала. Надоела ты мне.

— Трудно тебе придется, краля, — произнесла Зинаида. — Кость то у тебя тонкая, не рабочая. Боюсь, сломает тебя тюрьма.

Катерина сняла с себя платок и, постелив его на доски, осторожно легла на него.

— А ты за что здесь, Зинаида?

— Воровка я, — ответила женщина. — Вот «обнесла» одного господина и оказалась здесь. Мне не впервой, переживу.

— Выходит, ты тоже хотела стать богатой? — тихо спросила ее Катерина.

— А кто из нас не хочет быть богатой? — переспросила ее Зинаида и громко засмеялась. — Можно подумать, что ты не хочешь этого?

— Представь, себе нет. Богатой, не хочу. Я хочу быть счастливой и счастливой не одна, а вместе со всем рабочим народом.

— Ну, ты и загнула, барышня! Ничего себе, счастливой, вместе с народом. Народу-то много, счастья на всех не хватит. Странная ты какая-то. Ты случайно не заболела?