Бог с синими глазами

А больше в камере, куда втолкнули ночью Хали, не было ничего. В том числе и окна, поэтому определить, сколько он уже тут находится, Хали не мог. Ему казалось, что очень долго, но это ничего не значило. Миляга Эйнштейн, чьи портреты опровергали теорию Ломброзо, давным-давно сообщил миру, что все в нем относительно. И мир радостно согласился с этой истиной – это же ведь так удобно и оправдывает любые поступки!

И все же, все же… Хали начал мерить шагами камеру, пытаясь этими незамысловатыми действиями отвлечься от назойливых, словно навозные мухи, мыслей, моментально заполнивших пространство, оставшееся от ушедших на отдых воспоминаний. И нет бы явилась хоть одна гениальная идея и, поправляя очки в строгой оправе, осенила Хали откровением – что делать дальше. Ага, конечно! Только вертлявые жужжащие истерички: «Неужели меня нашли?», «Как это случилось?», «Я пропал!». И еще одна, которая не металась, не вопила, а прочно заняла свое место в голове, изматывая Хали гораздо больше остальных: «Что будет с Танией?»

Хали застонал и, сжав виски руками, бросился на жалобно скрипнувшие нары. О, Аллах, как же это, оказывается, трудно, как мучительно и невыносимо – бояться за любимую женщину! Собственная судьба волновала гораздо меньше, а вот мысль о том, что его неведомый враг, который, похоже, не поверил в смерть Хали Салима и нашел его даже здесь, может причинить боль Тании…

Отчаяние, почуяв приближение победного финала, нетерпеливо потирало потные ладошки, сидя на плече у Хали. Ну же, миленький, вот так, вот так, еще усилие!

Но, совершенно неожиданно для предвкушавшего триумф отчаяния, Хали вскочил и с размаху врезал кулаком в стену.

Ауч! Разбитые костяшки пальцев моментально залились кровавыми слезами, а волна боли смела отчаяние с плеча Хали и, что самое обидное для недавнего триумфатора, отправило его прямиком в унылый сосуд. И они нашли друг друга!

Оторвав кусок от бинта, щедро намотанного ему на спину и грудь врачом в отеле, Хали кое-как перевязал кровоточащие пальцы. И только сейчас до него дошло, что в его лексиконе появилось слово, к которому он всегда относился с сарказмом. Любимая… Разве? Это ведь чепуха все, я же знаю! Выдумки. Но… Тания, она просто… Она…

Хали горько улыбнулся. Ну что ж, самое подходящее место для подобных откровений. В крохотной и душной камере, рядом с депрессивным ведром, потонувшим в миазмах, до него, болвана, наконец-то дошло, ЧТО с ним происходило последние две недели. И КТО вошел в его жизнь. Брависсимо. Повеситься, что ли?

Но, слава Аллаху, почувствовав настроение хозяина, в атаку ринулся отдохнувший спецназ. На этот раз в дело вступили новобранцы, из последнего призыва.

Раннее июльское утро. Жара, лениво потягиваясь, еще нежилась в постели, готовясь к рабочему дню. Небо пока было синим и с удовольствием смотрело на себя в море, мягко разглаживая ладонью ветра ежившуюся спросонок водную гладь. Хали любил это время суток, вернее, полюбил за почти три месяца, проведенные в этом отеле. Раньше он просто никогда не просыпался так рано, его утро начиналось после полудня.

Но сейчас, в этой жизни, к которой он почти привык и с которой почти смирился, он вставал около 6 утра и шел на пляж, такой заманчиво пустынный в это время. Отдыхающие, которые, словно стада морских котиков, скоро заполнят своими тушками все лежаки, еще спали. Уборщики, наводившие здесь порядок после ночных забав особо любвеобильных парочек, только готовились приступить к своим обязанностям. И он, Хали, был в эти минуты единственным и полноправным участником ленивой игры моря и неба.

Вот и сегодня Хали, как всегда, уже почти полчаса щекотал море, брызгами задевая и небо. И всем было весело. И не хотелось думать о том, что впереди еще один бездарно прожитый день, который придется провести у себя в комнате и в репетиционном зале. Появляться днем на территории отеля Хали не рисковал, поскольку, помимо опасения быть узнанным, существовала и более реальная опасность – сексуально озабоченные отдыхающие. Причем, что особенно напрягало, не только женского пола. Многие ведь считали, что аниматоры обязаны их развлекать круглосуточно, в том числе и ночью. И, если честно, сослуживцы Хали частенько с удовольствием выполняли сверхурочные работы, особенно если объекты были симпатичными.

Казалось бы – зачем Мустафа Салим заставил сына работать именно аниматором, зная репутацию Хали? Это же вовсе не наказание, а, грубо говоря, – «пусти козла в огород». Помани любую, жаждущую его тела, пальцем – и без проблем!

Но, проведя здесь почти три месяца, первый из которых был самым тяжелым, Хали оценил замысел отца в полной мере и теперь был даже благодарен ему. Но как же трудно далось это понимание, как мучительна была ломка!