Бог Солнца

Вдруг над битвой пронеслась пронзительная команда, и солдаты с обеих сторон отступили, перегруппировались. Редеющие ряды лунных воинов стеклись к своей повелительнице, готовясь к новому приказу.

И по зову Луны воины ночи бросились в атаку.

Нет! Он никогда не станет моим – не полностью, – пока продолжается эта бессмысленная война. Это царство больше не было для меня неведомым – оно стало и моим тоже. Я имела на него право.

И я вспомнила, что когда-то была женщиной, которая добивалась желаемого.

Рванувшись вперед со скоростью мысли, я оказалась на поле боя, армия Луны неслась ко мне спереди, армия Солнца – сзади.

– Стойте!

Приказ хлынул во все стороны от меня, и не только звуком. Он был подобен выдоху, живому существу, силе, столь же могущественной, как мои создатели, ибо Матушка-Земля и Бог-Солнце объединили свое величие в сотворении меня, новой. Мой свет сверкал и закручивался спиралью, и, будь у меня глаза смертной, они бы ослепли. Подобно огню вспыхнула тьма, подчеркивая великолепие творения Матушки-Земли, и атакующие божки замедлились, не зная, кто я такая, что могу сделать и за кого сражаюсь.

Я почувствовала на затылке взгляд Сайона. Почувствовала его, как свечу, ласкающую кожу, и каждая частичка во мне ожила. Но пока я не могла повернуться. Не посреди бушующей войны. Не в тот момент, когда передо мной парила Луна. Я вспомнила слова Матушки-Земли:

«Гордость Кефрани крепка, но даже ее утомляет бесконечная борьба».

Я поравнялась с ее бледным лицом.

– Луна, – позвала я, и мой голос достиг ее, несмотря на разделявшее нас расстояние. – Кефрани.

Ее глаза округлились. Выставив руку, веля своим солдатам подождать, она подплыла ближе, становясь все больше, пока не превысила мои размеры в несколько раз. Но я знала Луну. Она была моей единственной собеседницей восемнадцать месяцев.

Позади раздался его мягкий голос, он произнес мое имя, он был пропитан надеждой и узнаванием. «Айя». Он чуть не сломил меня вновь. Бессмертное сердце помнило все трещины, которые образовались на нем в смертной жизни, и его голос ласкал каждую из них. Меня нестерпимо тянуло к нему, но нужно было быть осторожной.

– Как ты смеешь называть меня этим именем? – возмутилась Луна, однако лицо блеснуло юностью, когда она тоже меня узнала. – Ты! Это ты!

Ее лицо выражало так много всего, что потребовалось бы не менее дюжины картин, чтобы все запечатлеть: гнев, печаль, потрясение, радость. Я уцепилась за последнее: радость. Неужели мое творчество, столь ничтожное, произвело на нее такое впечатление?

Ошибся ли Сайон, полагая, будто она попытается забрать то, что мне дала?

– Да, это я. Останови свою войну. Она бессмысленна. Ты сама это знаешь.

Гнев исказил ее мягкие черты.

– Да как ты смеешь…

– Ты знаешь Вселенную лучше, чем я, – тихо проговорила я, и, потянувшись, взяла ее за руку. Она отпрянула, но мои пальцы держали крепко, подпитываемые силой, которая теперь не уступала ее собственной. – Ты сама понимаешь, что не заменишь его.

По краям ее шрамов блеснуло серебро.

– Мне не нужен Его трон. Только положение.

– Разве тебе недостаточно ночного неба?

– Нет, – отрезала она.

Я внимательно заглянула ей в глаза и увидела там нечто такое, чего не замечала раньше. Что-то, прекрасно известное мне самой.

– Ты одинока.

Я ожидала, что она отпрянет, но ее рука в моей ладони обмякла, и я поняла, что угадала. Имея армии воинов и последователей, сама Луна была одинока, заперта в своем тронном зале в компании одних лишь теней. Почти позабытая живущими на Матушке-Земле. Настолько одинокая, что готова запереть у себя бесталанную смертную под предлогом сделки, надеясь, что та ее позовет и ей тоже будет с кем поговорить.

– Спасибо, – сказала я, застав ее врасплох. – Если бы не ты, я бы никогда не встретила его. – Я кивнула назад, но не посмела взглянуть на Сайона. Пока нет. – Но ты требуешь несбыточного, и весь мир из-за этого страдает.

Она все же вырвала руку из моей.

– Да что ты понимаешь!

– Я понимаю одиночество. Вы оба обрекли меня на него.

Кефрани нахмурилась.

В голове всплыла мысль, на которую меня натолкнули воспоминания о визитах Луны в Забвении. Она никогда не заставляла меня долго ждать, хотя ничто в договоре этому не препятствовало.

– Я буду тебя навещать, – сказала я, и ее лицо вытянулось. – Я приду к тебе не как пленник, а как подруга. Ты сможешь объяснить мне то, чего я не понимаю. Поделиться своими мечтами и увлечениями, печалями и горестями. Я выслушаю тебя. Я могу стать твоей собеседницей без всякой сделки.

Она колебалась, заглядывая мне в глаза так, будто считала обманщицей. Я открылась перед ней, показав свои мысли, свое сердце.

Ее взгляд метнулся к моим шрамам.

– Или, – добавила я, – можешь продолжать сражаться и терять тех, кому небезразлична твоя цель… и кому ты важна такой, какая ты есть.

Прошло несколько секунд, прежде чем она задрала подбородок.

– Ты останешься со мной навсегда. И тогда я остановлю свою армию.

Я покачала головой, и она сердито нахмурилась.