Бог Солнца в поисках... суррогатной матери (ЛП)

Я вытянулась возле огромного — ладно, это уже становится жутко — тела Кинича.

— Ты уверен, что твоя физическая оболочка все еще жива?

«Да. Оболочка не повреждена, ей просто не хватает моей души или моего божественного света».

Хорошо. Потому что это тело, даже в спящем состоянии, было феноменальным. А у меня осталось еще много дел, которые я хочу сделать с ним.

Ты любишь его только за тело, Пен? Да брось.

Нет, я люблю… его.

— Даже если бы тело погибло, то с тобой все было бы в порядке? — спросила я.

«Думаю, что да».

— А если умру я? — спросила я. — Что будет с тобой? Ты обратно вернешься в сенот?

«Собственно это я и хочу обсудить с тобой».

— Что?

«Учитывая наше нынешнее положение, я хотел бы завтра просить о твоем бессмертии».

Ха?

— Что?

«Пенелопа, я… я…»

Наступила неловкая, долгая пауза.

«То, что я чувствую по отношению к тебе… сложно. Я хочу тебя. За семьдесят тысяч лет своего существования я никогда ничего не желал, кроме своей свободы, но я хочу, чтобы вокруг этой темы не было никакой путаницы. Я предлагаю такое решение, потому что боюсь за тебя. Я хочу, чтобы ты находилась в безопасности, а в твоем теле, это очень непросто. Не тогда, когда Мааскаб идет за тобой».

Сложно? Его чувство ко мне… сложные? Мозг увяз в грязи, а колеса прокручивались. Сложно! Сложно?

— Так это только для того, чтобы обезопасить меня. И все?

Молчание.

— Отлично, — прошептала я, отбиваясь от боли. — Я подумаю над этим. Если я отправлюсь на другую миссию к Мааскаб, по крайней мере, бессмертие поднимет шанс на то, что я выживу.

«ЧТО? — закричал он. — Ты ходила на миссию?»

Я уставилась на его неподвижное лицо, но было глупо ругаться с телом в коматозном состоянии, поэтому я снова посмотрела на ботинки.

— Да! Ходила!

«Он тебя позволил. Да? Я убью его! Гай перешел черту! А ты! Дуреха! О чем, во имя богов, ты думала?»

— Секундочку, ваше Святейшество! — Боги, я чувствовала себя полной дурой, когда кричала на него внутри себя. — Я взрослая женщина и если я хочу рисковать своей шеей ради матери или мужчины, которого я люблю, то это мой выбор. Мой!

«Ты сказала… любишь меня?»

— Я…ну, да. Полагаю, что да! И, очевидно, я сумасшедшая! Потому что ты последний человек — божество — бестелесное существо… Ох! Да чтоб тебя! Да пофиг! — шипела я. — Знаешь, что чувак? Ты последний на земле парень, которого я должна любить.

Молчание.

— Эй?

Тишина.

— Хорошо! Я приму душ, а затем вздремну. Так что… будь таким! Не звука, Минотавр!

Я поплелась в ванную и включила душ. Выглядел он как большой бокс с красивой плиткой из настоящего камня и несколькими массажными головками на каждой стене. Ворча под нос, я разделась и вошла внутрь. Первые несколько секунд я чувствовала себя прекрасно, но затем боль отрицания ударила меня. На мгновение, мне показалось, что я плачу, но этим ничего не решишь.

Ты перестаешь реветь. Новая глава.

И что теперь? Он не сказал, что тоже любит меня.

Я переживу.

Может быть.

Ладно.

Это больно.

Ауч, ауч, ауч…

* * *

«Прости, — наконец-то сказал он мне, в душе спустя двадцать минут. — Я полагаю, ты отправилась на миссию, чтобы отыскать мать и найти ответ на то, что со мной случилось».

— Да.

«Не могу вспомнить, чтобы кто-то рисковал своей жизнью ради меня. Спасибо».

Я стояла там с куском мыла в руках и придиралась к каждому слову.

«Но чему я удивляюсь? Твоя храбрость — это то, чем я восхищаюсь больше всего в тебе, Пенелопа. Ничто тебя не пугает. Даже мое грубое общение. Ты…,- на несколько секунд он замолчал, — смиряешь меня на каждом шагу. И если бы я был другим мужчиной… или был мужчиной, то, несомненно, хотел бы, чтобы ты стала моей. Но ты должна доверять мне, Пенелопа. Ты должна поверить, что нет ничего важнее сейчас, чем мои обязанности. Даже ты не можешь отвлечь меня».

Честно говоря, я не могла «доверять» ему в этом, потому что, как я полагала, у него бардак творился в голове на счет отношений. Конечно, были и другие вещи — важные вещи, такие как грядущий апокалипсис, его заточение внутри моего тела, бла-бла-бла, но я знала, что вместе мы будем сильнее. Как так получается, что я это понимаю, а он нет?

— Давай на время забудем о твоем долге. Что тогда?

«Тогда я бы сказал, что ни у одного Бога сердце не способно на человеческие чувства, мы не способны на то, от чего они быстрее бьются».

— Например?

«Верность и самоотверженность. Или обыденная жизнь, полная ежедневных рутин и соблюдение негласных правил, которые люди требуют друг от друга. Пойми, социальные нормы не управляют жизнью бога. Мы не звоним и не предупреждаем, что опаздываем на ужин — мы не едим — или не дарим цветы, потому что на календаре особый день февраля. Наши жизни зависят от долга и того факта, что времени вагон. Мы отправляемся туда, где нужны, и остаемся до тех пор, пока не исполним свой долг. Я могу десятилетия провести в своем мире, прежде чем вернусь в твой, и для меня это всего лишь миг».

— Понятно, мы живём в разных мирах. Но я ни разу не слышала о непреодолимых препятствиях, которые мог бы лишь Бог одолеть.