Бог Солнца в поисках... суррогатной матери (ЛП)

— Будет ли все как прежде? — спросила я.

«Я не знаю, Пенелопа. Но я не страдаю. Все свое существование я хотел стать человеком, стать смертным. Так что ощущать твое тело, чувствовать мир через тебя — необыкновенно… это не похоже на все то, что я чувствовал за семьдесят тысяч лет существования».

Мой план сработал? Он видит, кем по-настоящему является?

— Просто знай, нет ничего, что бы я для тебя не сделала, Кинич. Я не могу объяснить это. Я едва знаю тебя, но думаю, что полюбила тебя с первого же момента, как увидела. И я знаю, что это никак не связано с феромонами или… видами. Это все ты. Твоя душа.

Я ждала, что он мне что-нибудь скажет, но слышала лишь тишину. Ни такого ответа я ждала. Но это то, что у меня есть.

— Кинич. Скажи что-нибудь, что угодно.

«Я…я… Спи, Пенелопа. Тебе нужно набраться сил. Завтра важный день».

Ауч, ауч, ауч.

Глава 30

Утром Кинич и я перекинулись парой слов, пока я готовилась. Правда, о чем мы могли разговаривать? Я любила его. Он желал меня и наслаждался пребыванием в моем смертном теле.　

Я полагаю, могло быть и хуже.　

По крайней мере, я знала, что он переживал. Но, казалось, он уже принял решения и отказывался рассматривать какие-либо возможности. По его словам, мы не должны быть вместе. Точка.　

Но ирония в том, что вместе мы чувствовали себя так правильно. Как он мог этого не видеть?　

И он хочет сделать тебя бессмертной. Что это значит? Поговорим о том, что сбивает с толку.　

Он сам так сказал, чувствует потребность защищать меня. Это… «намертво».　

Остановись, Пен! Хватит вести себя как жертва. Помни, ты не можешь контролировать лимоны, но ты выбираешь, что делать с ними. Ты выбираешь, как вести себя. Так что… всё!　

Хорошо. Тогда как бы я поступила?　

Он не любит тебя. Тебе нужно… двигаться дальше.　

Легче сказать, чем сделать.　

Я пошла в ванную, чтобы причесаться. Теперь мои темно-зеленые глаза выглядели намного светлее. Это из-за того, что белки были красными? Или энергия Кинича что-то делала со мной? Я убрала волосы назад, теперь они доходили до подбородка, и перевязала их красной лентой. Убрав волосы, я заметила, что мое лицо тоже изменилось. Оно казалось осунувшимся, хотя на щеках играл румянец.　

Должно быть штучки Бога солнца.　

Я одела последнюю чистую одежду: розовую футболку и джинсы. Надеюсь, Боги не ожидают, что я заявлюсь в каком-нибудь наряде, как Ши-Ра или Кьёк.　

Когда я вышла из комнаты Кинича, то увидела, что за дверью меня ожидают Габран и Брут. Габран был одет в сине-зеленый килт с белой рубашкой, а его рыжие волосы аккуратно заплетены в косу. Выражение его лица было мертвецки серьезным.　

— Почему у меня такое чувство, что все эти ваши саммиты куда страшнее, чем кажутся?　

«Все будет в порядке, Пенелопа», — заверил меня Кинич.　

Я воздержалась от того, чтобы не огрызнуться или сказать что-нибудь грустное — мое раненное эго не приемлет никакого утешения от Кинича.　

Габран пошел по коридору, а Брут следовал за нами сзади. Я знала, что мы идем в большой зал заседаний на западной стороне дома Кинича. Он сказал мне, что они там встречались.　

— В последний раз, когда эти мародеры попали в ту комнату, то сожгли дом Бога Солнца. Хотя, это не самое худшее. У четверых возникла стычка тогда. А Кьёк до сих пор не простил Акана за то, что тот оторвал ему голову.　

Я насторожилась.　

— Ужасно. А с чего все началось?　

— Крендельков.　

Кинич застонал.　

«Мы переживем это?»　

— Крендельков? — переспросила я.　

— Угу. Кьек попросил крендельков. Акан, Бог Виноделья…　

— То есть Бах? — уточнила я.　

— Угу. Бах был пьян, в общем, как и всегда, и все их съел.　

Ла-а-а-адненько.　

— Колель встала, чтобы найти еще, прежде чем начнется драка, но она случайно закрыла за собой дверь.　

Хмм. Почему у меня возникло ощущение, что эта история перейдет в очень странное и волнующее место?　

Ох, точно. Потому что мы в нем сейчас и находимся.　

— Колель — Господствующая над пчелами. И куда идет она, туда же летят и пчелы. Эти маленькие негодники очень расстроились, когда их разделили и они напали на Ай. Ки.　

— Ай. Ки? — спросила я, уточняя кто это.　

— Ах-Килиз, Бог Затмения, — Габран покачал головой. — Вот что я тебе скажу, лапуля. У парня есть чувство юмора. А он мрачный, сукин сын.　

Да неужели? Бог Затмений, мрачный? Кто бы мог подумать?　

— Остальная часть истории такова, — продолжал Габран, — Кьёк и Акан набросились и пытались оторвать друг другу головы. Кинич вскочил, чтобы остановить их, но его остановили Ай. Ки и пчелы. И конечно, Кинич, случайно выпустил искру, от которой загорелась мебель. И уже через двадцать минут вся усадьба полыхала в огне, — хихикнул Габран. — Кинич тогда был безумнее, чем голый лепрекон.　

О, Боже. Нет. Прошу, только не говори, что…　

— Лепреконы? Их же не существует?　

— Существуют, — произнес Габран.　

Конечно. А почему нет? Боги и вампиры и другие существа еще между ними. Просто добавь в этот список маленьких мужчин в зеленом наряде и горшками золота. Боже, раз уж мы здесь, а как насчет чупакабры? Почему, черт возьми, нет?　

— И-и-и-и-и хочу ли я знать, почему голые лепреконы злые?