Бог Солнца в поисках... суррогатной матери

— По-моему, — она ткнула пальцем ему в грудь — мы прошли теорию «плавильного котла». Посмотри, насколько Гай продвинулся, с тех пор как мы познакомились. Он стал более цивилизованным…

— Эмма! — прокричал Гай из другой комнаты. — Тащи сюда свою горячую попку, женщина! Мы еще не закончили наш вечер любви.

Эмма улыбнулась Киничу, а затем шепнула:

— За исключением кровати, в которой он ведет себя так, как мне нравится. — Она вздохнула. — Боги, как же я люблю это божество.

Кинич вежливо улыбнулся. Но, правда в том, что ему было очень неловко с Эммой и Гаем, когда те находились рядом. Возможно, потому что он потратил несколько тысячелетий, убеждая себя, что боги не созданы для любви и отношений.

Он смирился с унылым, сомнительным понятием о вечном одиночестве — в романтическом смысле. Да. У него была роль и человечество, за которым нужно присматривать. Казалось бы, этого должно хватить, потому что любой другой выбор был неестественным.

Эмма указала в сторону гостиной.　

— Позволь мне сказать ему, что ты здесь. Возможно, я смогу расположить его, и он будет вести себя хорошо.

— Очень признателен, Эмма.

Она подмигнула.

— Все что угодно для тебя, Солнечный мальчик.

И в этот момент, зазвонил мобильник.

— Да.

— Это я… Андрус. Твой человек, она убежала.

Сукин…

— Ты должен был смотреть за ней!

— Хей, я кормил… точил свой меч. Не моя вина.

— Не твоя вина? — закричал Кинич.

— Я был нужен Матти, чтобы сменить ее подг… ухххх, шины. Верно. Шины на ее трехколесном велосипеде.

— Кончай с этим, Андрус. Мы все прекрасно знаем, что ты нянька.

— Я смертельный убийца! — твердо произнес Андрус.

— Продолжай повторять это себе, особенно тогда, когда мой кулак впечатается в твою челюсть, сразу после того, как я найду Пенелопу. — Он сбросил звонок, как только дал обещание Андрусу, что тот заплатит.

Он быстро набрал номер Пенелопы. На его удивление, она ответила на второй звонок, но вместо того, чтобы раскрыть свое местоположение, она проигнорировала его предупреждения, разглагольствовала о какой-то чертовой штуке и затем повесила трубку.

Боги, ну что за упрямая женщина!

Он собирался уходить, когда Гай появился перед ним с хмурым взглядом и в шелковых красных боксерах с белыми сердечками.　

— Ни слова, Кинич. Их подарила Эмма, — сказал он. — Начинай говорить. У тебя две минуты! Две! Но не потому что, мне насрать на тебя, а потому что Эмма обещала сделать все эти вещи своим язычком, если я буду хорошо себя вести.

Языком? Так же как делала Пенелопа в его сне?

Он вдруг почувствовал, как жар растекается под его толстой белой водолазкой и шерстяными брюками.　

— Мне нужно идти. Что-то придумать.　

Кинич развернулся, чтобы уйти, но ему перегородил путь Гай.

— Эмма была очень конкретна, — сказал Гай. — Я должен выслушать тебя в течение двух минут, почему ты здесь или никакого языка не будет. Так что, даже не думай выйти через эту чертову дверь, пока не выговоришь свои сто двадцать секунд.

От мысли о том, что Пенелопа одна где-то носится по городу, Кинич зарычал.

— Я здесь, потому что вчера столкнулся в городе с Мааскаб.

В глазах Гая сверкнула ярость.　

— Здесь? В Нью-Йорке? И ты целый день ждал, чтобы поделиться этой информацией со мной?

— Я убил его. И сказал бы тебе раньше, но у меня были куда более важные дела, — объяснил Кинич.

— Должно быть чертовски важные. Так что, черт возьми, стряслось?

— Мааскаб атаковал мою… женщину, — сказал Кинич. — Я надеялся, что ты поможешь мне понять почему.

— Кто эта женщина?

Кинич не желал раскрывать подробности, но рано или поздно Гай узнал бы правду, у Симил был самый болтливый рот во Вселенной.　

— Она человек, с которым я переспал. Я так думаю.

Гай расхохотался.

— Ты! У тебя есть девушка?

Кинич почувствовал, как его лицо стало ярко-красным, а от гнева пламя вспыхнуло под его кожей.　

— Нет. Это дело рук Симил. Она опоила нас, в надежде, что я оплодотворю женщину, а затем пересмотрю вынесение вопроса «о продолжении рода с людьми» на голосование. Но ее план не удался — если бы мы переспали. Пенелопа сняла нефритовое ожерелье, поэтому ничего не вышло.　

Боги могли вступать в интимную связь с людьми, когда на тех одето нефритовое ожерелье. И если зачатие и произошло, то ребенок выживет, если мама будет носить и дальше ожерелье. В противном случае, свет бога был слишком мощным для человеческого организма.

Все еще улыбаясь, Гай подозрительно посмотрел на брата.　

— И ты здесь потому что?

— Если Мааскаб хотят заполучить Пенелопу, на это должна быть причина.

— Думаешь, она как Эмма?

— Возможно. Но я не чувствую наш свет внутри нее. Именно, поэтому я хочу выяснить, почему Мааскаб охотится за ней. Если нападение было случайным, тогда я приму иные меры для ее защиты. Никколо сказал, у тебя есть шпион.

От гнева у Гая расширились глаза.

— Черт возьми, Солнце, — резко прошептал он. — Закрой рот, Эмма может услышать. — Он посмотрел через плечо в коридор, ведущий в его спальню.

Кинич вздернул бровь.

— У тебя есть секреты от Эммы? От нас?

— Да. Мы не можем рисковать, чтобы Мааскаб заполучил эту информацию. Чем меньше людей знают, тем лучше.

В Киниче проснулось подозрение.