Бог Солнца в поисках... суррогатной матери

— Жизнь не статична, Бог Солнца, — сказал бы Нармер. — Вселенная находится в постоянном движении. Энергетический обмен, преобразования и эволюция из одной формы в следующую. Яблоко падает с дерева. Червь съедает яблоко, а червя съедает птица. Птицу съедает кошка.

— Да, гармония, маскируясь, преподносит себя, как случайное событие. Но если присмотреться, то события происходят с совершенным балансом. Смерть, жизнь. Борьба, нега. Любовь, ненависть. Подумай, что произошло бы, если одно из них доминировало или полностью исчезло. Даже недостаток малейшего зла может стать губительным. Человечество будет расти самодовольным и ленивым. Они прекратят стремиться к просветлению. Нравственность и духовность станут ненужными.

В словах Нармера о приливах и отливах различных сил не было ничего нового. Но совершенный баланс? Вот он ключ.

Если Боги убьют каждую душу с черным сердцем, то останутся одни добродетели. И будет дисбаланс. Дисбаланс, который приведет к разрушению.

Вот почему он решил, что вампиры были посланы, чтобы восстановить баланс, чтобы сделать грязную работу за богов: убивать людей без разбора, даже невинных. И даже богов? Их роль заключалась держать Вселенную в состоянии постоянного равновесия.

К сожалению, баланс не так легко поддерживать. Еще шесть Древних столкнулись лицом с собственным разрушением, когда один из братьев Нармера отделился и создал Обскурос — вампиров, которые предпочитают убивать невинных людей и только невинных. И Нармер был вынужден провозгласить тот акт — с которым он изначально соглашался — запрещенным.

Кинич также столкнется с проблемами. Вернувшись в его сферу, боги не одобрят его новую философию. Из-за того, что у них нет законов, порядков и правил.

Они были кучкой божественных, могущественных детей, но он собирался изменить это. И если ему придется застрять в… долбаной роли бога вечности, то, дай Боги, поймет значение своей жертвы

Но это было тогда.

А сейчас?

Теперь его собственный баланс оказался под угрозой срыва. Его внутренние демоны, его давно похороненная боль за то, что его лишили свободы воли, в одночасье пробудила смертная женщина — Пенелопа. Да, после стольких лет, он снова желал свободы. Желал быть человеком. Жить. И умереть.

Но это не его путь.

Демона, который противостоит другому дню.

Кинич, привыкший, как и в эпоху до начала летосчисления, похоронить боль и взять себя в руки, как любили говорить современные люди.

Он взглянул на Виктора, который просто с величественным видом стоял в гостиной Хелены и почти довел Пенелопу до сердечного приступа.　

— Что, черт подери, случилось?

Виктор, древний воин — Викинг и силой, которого следует считаться, сузил кобальто-синие глаза.

— Я спас твою женщину от Мааскаб, которые собирались просеяться вместе с ней. Вот что случилось.

— Она не моя. Но усилия оценил. И ты случайно не знаешь, где моя сестра?

Виктор стряхнул клок волос Скаба с плеча кожаного пальто.　

— После она села в фургон вампиров. При этом выглядела чертовски счастливой. Словно она просто ходила забирать кухонный нож… интересно, а сколько товаров из «Магазина на диване» нужно Богине?

Хелена, Андрус и Кинич переглянулись, после чего самопроизвольно пожали плечами.

Виктор покачал головой и бросил комок в ведро, стоящее в углу.　

— Да пофиг. Суть в том, и я это говорю со всей вампирской любовью, которая живет в моем холодном, немертвом сердце Викинга, какого хрена, люди! Вы не слышали, что я сказал? Обскурос? Мааскаб? Объединились!

Живот Кинича накренился, сжался и упал глубоко в низ, а затем выскочил из темной, темной дыры.

Ой-ой…

Он перенес свой вес. Пенелопа в колыбели его рук была легкой, как перышко, но инстинктивно Кинич хотел прижимать ее еще ближе к себе.

— Мы отправимся сейчас же в мое убежище в пустыне. Здесь теперь небезопасно.

— Симил сказала, что они объединились. — Хелену передернуло. — Мааскаб. Обскурос. Кому-то нужно придумать для них новое имя. Вы хоть представляете, как это будет трудно?

Кинич выгнул бровь.

Кинич вмешался в разговор.　

— Я голосую за мокос. Что значит «сопли» по-испански.

Хелена истерично рассмеялась.

— Хорошо! О! О! Я поняла! — сказала Хелена, поднимая руку. — О скабби.

— Идеально. Да, очень-очень хорошо.

Виктор относился к ней с любовью гордого отца.

Андрус вздохнул и покачал головой.

Хелена усмехнулась.

— Что? Было смешно.

Андрус смотрел с непониманием.

— Тьфу! Ты шуток не понимаешь, — запротестовала она. — Давай посмотрим, сотрет ли поездка с Киничем в Седону твое самодовольное выражение лица. Я знаю, как ты сильно любишь общаться с вампирами и Учбеном.

— Седона? — спросил Андрус. — Если за Пенелопой охотятся, то ты и малышка должны быть, как можно дальше от нее. Мы останемся здесь и отпустим ее с Киничем.

Глаза Хелены сверкнули с гипнотической силой.

— Я хочу увидеть Николло. Мы. Едем. В Седону.

— А вот хрен тебе.

Большое тело Николло появилось в дверях, его темная камуфляжная одежда и чёрные волосы создавали контраст с его бирюзовым цветом глаз — глаза, которые когда-то тоже были черными тоже, но изменились, когда дни пребывания вампиром закончились и он стал полубогом.