Бог, страх и свобода

Мораль есть совокупность норм и правил, умение различать добро и зло (справедливость и несправедливость, совестливость и бесстыдство, жестокость и милосердие и т. п.). Мораль — нравится нам это или нет — пришла к нам, внедрилась в общество, стала регулятором жизни общества и индивида — через религию. Можно как угодно относиться к религии и к вере в бога (пишу с маленькой буквы, потому что имею в виду не только Бога Авраама, Исаака и Иакова, но и прочих малых и/или чужеземных богов) — итак, можно быть верующим или атеистом, но «другой истории морали, товарищ Куренной, у меня для вас нет». Сказанное не умаляет человеческого и умственного подвига отдельных замечательных вне— и антирелигиозных моралистов. Однако противопоставление тут неуместно. Творческие заслуги великих самоучек Анри Руссо и Нико Пиросманишвили не ставят под сомнение необходимость систематического художественного образования. Даже законченный абстракционист, сочинитель клякс и разводов Марк Ротко учился у знаменитого Макса Вебера (не социолога, а преподавателя живописи). Должно быть, поэтому так популярен и так хорошо продается…

Разумеется, прийти к моральным добродетелям можно и без религии. Представим себе несколько искусственную ситуацию: живет умный человек, никогда не бравший в руки Библии, не слыхавший о заповедях, не читавший великих и не очень великих писателей XVI–XX веков. И вот он, опираясь на «разум, целенаправленность, любовь, дружбу, мужество, симпатию к другим людям» (В. Куренной), своим умом, совершенно самостоятельно, строит некую систему нравственных норм, составляет список добродетелей, которые помогут ему выжить в мире без Бога. Что это будут за нормы? Полагаю, что там будет запрет на убийство, на кражу, на лжесвидетельство (то есть ложь с тяжкими последствиями для оболганного), на попытки взять чужое. Также, скорее всего, там будут осуждаться гордость, разврат, обжорство, роскошество, а также лицемерие и малодушие. Напротив, всячески поощряться будут верность принципам, честность, стойкость и мужество, бодрость духа, искренность, скромность, умеренность, почтение к родителям, добросердечность, готовность поделиться с нуждающимися, трудолюбие и т. д. и т. п. Иными словами, будет изобретен велосипед.

Если же этот условный атеист изобретет нечто противоположное, то есть посмеется над вышеперечисленными добродетелями, а в качестве моральных норм предложит убийство, грабеж, ложь, господство сильного над слабым, разврат и стяжательство, предательство и приспособленчество, то вряд ли мы (разумные, целенаправленные люди, ценящие любовь, дружбу и мужество) — вряд ли мы будем аплодировать этому моралисту. Интересно получается — спонтанная выработка норм и правил морали приведет нас, так или иначе, к Заповедям, к известному списку грехов в той или иной редакции. И наоборот, «аморальная мораль» — это почти всегда нарочитое отрицание тех нравственных норм, которые передает нам религия.

У меня не только нет другой истории морали, кроме религиозной. У меня также нет приятной картинки общества, где восторжествовала нерелигиозная мораль. Попытка создать новую, рациональную, принципиально антирелигиозную нравственность была сделана в России в 1917 году. Думаю, вряд ли стоит подробно описывать этот ужасающий эксперимент, отголоски которого еще долго будут тревожить нашу историю.

Поэтому правомерен вопрос: зачем так пренебрегать религиозными подпорками морали, когда всякий список приемлемых для общества моральных норм все равно можно отыскать в Библии? Это я и имел в виду, когда писал: «Люди, которые гордятся своей атеистической, но при этом высокой нравственностью, пусть не обольщаются. Они ведь не сами придумали, что убивать, отнимать, обманывать, соблазнять и унижать — нехорошо, нельзя, недопустимо…» А если и сами придумали, то это дела не меняет. Тому, кто не верит, предлагаю изобрести приспособление для питья чая (керамическое, с ручкой сбоку) и сходить в патентное бюро. Может, патентоведы будут более убедительны, чем ваш покорный слуга.

Рассуждение второе, психологическое и институциональное одновременно.