Бог в поисках человека

2. Это явствует из того факта, что в опыте богообщения Бог открывает верующему больше, чем могут схватить слова Священного Писания как таковые. «Исповедание веры оказывается герменевтическим ключом к Писанию, которое без таковой герменевтики обречено оставаться немым»[735].

3. Это вытекает из исповедания присутствия totus Christus в общине верующих, Церкви, – а именно: во Святом Духе, который «наставляет на всякую истину» (Ин 16, 13). Тем самым, в Духе совершается аутентичное истолкование слова Божия согласно апостольской власти, которая, со своей стороны, изъяснила спасительную весть Иисуса о «Царствии Божием» той общине, которая объединилась во имя Иисуса.

Действительность традиции можно постичь, тем самым, исходя их этих трех ее корней, что объясняет и то обстоятельство, что церковное предание состоит из различных пригнанных друг к другу слоев. Начало преданию положил Сам Бог, «ибо так возлюбил Бог мир, что предал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин 3, 16; ср. Рим 8, 32). Это стало сердцевиной Церкви, поскольку она, празднуя память о событии предания Иисусом себя «во спасение миру», одновременно переживает опыт живого присутствия в ее среде предавшего себя на [крестные страдания] Господа. {260} Павел пишет: «И живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное» (Еф 5, 2). В центре церковного предания стоит, таким образом, Тот, кто пожелал, чтобы это предание осуществлялось, о чем свидетельствуют Его слова и дела.

– Но и само Священное Писание позволяет отчетливо понять, какое многообразное значение имеет для него традиция.

Во-первых, традиция понимается в широком смысле как «передача от поколения к поколению определенного обычая»[736]. Ветхий Завет дает тому множество характерных примеров. «традиции связываются с предметами, участками местности, могилами, сооружениями, обычаями. Так, до времен Езекии в Иерусалимском Храме находился символ змеи, который, должно быть, изготовлен был самим Моисеем и поэтому издревле почитался или даже был предметом поклонения (4 Цар 18, 4: бронзовая змея)»[737]. Но и великие праздники черпали свою силу из преданий (ср. Втор 6, 20–25: описание ритуала праздника Пасхи), которые – дабы дать проясняющее обоснование празднику – даже претерпевали определенные преобразования. Например, «чтобы обосновать появившийся впервые во времена персов праздник Пурим, было создано и включено в предание драматическое повествование Книги Есфири»[738]. Далее, Ветхий Завет знает такие примеры преобразования традиции (после заката Царства Израиля), которые были направлены на укрепление ценности предания и места его бытования (например, Исх 25, 10ff.), в которых родился новый круг традиций, касающихся ковчега Завета и его перенесения в Иерусалим. «Здесь дает о себе знать стремление посредством нового выстраивания традиции придать соответствующему предмету глубочайшую древность и величайшее значение»[739]. Далее, необходимо установить те изменения традиции, которые происходили за счет привязки их к определенным личностям: так, Давид является как псалмопевец, Соломон – как создатель софийной литературы, Моисей – как учредитель всеобъемлющего закона. Кроме того, известны такие случаи нового выстраивания традиций, которые связаны со схождением воедино различных нитей предания (например, Нав 1, 11: имя страны).