Бог Войны

— Христианское колдовство? — мрачно спросил Торольф.

— Они просто молятся о мирной ночи, — отозвался Финан, осеняя себя крестом.

Монахи не стали приближаться к нашим жилищам, а повернули назад, к кострам, освещавшим вечернее богослужение. Их голоса затихли, а из валлийского лагеря донёсся взрыв женского смеха. Эгиль вздохнул.

— Почему мы не привезли своих женщин?

— Да потому, что нам они не нужны, — сказал Финан. — Здесь собрались все шлюхи от Меймкестера до Лигвалида.

— А! — улыбнулся Эгиль. — Тогда почему я делю хижину с вами?

— Можешь вместо неё заночевать вон в тех зарослях, — сказал я, кивая на юг, где темнела кучка деревьев, отделявших нас от валлийского лагеря.

И тут я увидел стрелу.

Освещенная ночным костром, она пронеслась как вспышка в темноте, внезапный отблеск огня на стальном наконечнике и светлых перьях. Стрела летела в нас. Я толкнул Финана влево, Эгиля вправо, а сам бросился наземь, и стрела чиркнула по моему левому плечу, порвав плащ.

— Уходим! — выкрикнул я, и мы вчетвером бросились прочь от костра, в тень, а темноту пронзила вторая стрела и уткнулась в дёрн.

— Ко мне! — проревел я.

Теперь я находился в безопасности, хижина прикрывала меня от лучника, пускавшего стрелы из темноты меж деревьями.

Эгиль, Торольф и Финан бежали ко мне. Мои люди покидали свои укрытия, шли к нам, узнать, почему я кричал.

— У кого есть оружие? — спросил я.

Отозвался хор голосов, и я немедля призвал всех следовать за собой.

Я бросился к зарослям, забирая чуть влево — не хотел вырисовываться на ярком фоне костра, хоть и знал, что буду замечен, несмотря на эту маленькую предосторожность. Но я решил, что лучник там лишь один, будь их два или три, атаковали бы залпом, не по одной стреле. А ещё я считал, что выпустивший ту стрелу, кем бы он ни был, уже удрал. Он наверняка увидел десяток бегущих воинов, заметил отблески пламени на наших мечах. Если он не намерен умереть, то, конечно, убрался восвояси, но я всё равно побежал туда.

— Беббанбург! — воззвал я, и воины подхватили боевой клич.

Мы с криками вломились в подлесок, топча кусты ежевики и древесную поросль. Новых стрел не было, и крики постепенно затихли. Я остановился за толстым стволом.

— А чего мы кричали? — спросил меня Берг.

— Вот, — Финан потянул стрелу, до сих пор торчавшую у меня в плаще.

Выдернув стрелу, он поднёс её к свету.

— Боже, какая длинная!

— Отойди в тень, — велел я. — Все отойдите.

— Мерзавец давно сбежал, — огрызнулся Финан. — Он нас не видит.

Луны не было, но пламя нашего костра и огни валлийского лагеря заливали рощицу мрачным красным светом. Я вдруг начал смеяться.

— Что такое? — спросил Эгиль.

— Мы должны были быть безоружными.

Я обвёл рукой столпившихся среди деревьев воинов — все были с мечами и топорами. Из укрытий к нам спешили новые люди, и у всех в руках блестело оружие.

Эгиль повёл несколько своих воинов к южному краю рощицы, но не дальше. Там норвежцы остановились, глядя в ночь в поисках лучника, которого поглотила тьма. Финан поднял стрелу.

— Не из короткого лука выпущена, — заметил он.

— Да.

— Это был охотничий лук. — Его пальцы пробежали по оперению. — Похоже, из тех длинных луков, какими пользуются валлийцы.

— Их и саксы, бывает, используют.

— Но нечасто, — он вздрогнул, проверяя наконечник стрелы. — И к тому же свежей заточки. Этот засранец хотел твоей смерти.

Содрогнувшись, я припомнил вспышку света, пронёсшуюся сквозь тьму. А теперь темнота рассеялась — к подлеску сбегались привлечённые шумом люди с горящими факелами. Ближе всех размещались валлийцы, и они подошли к нам первыми, во главе со здоровенным воином, закутанным в меховой плащ и с могучим боевым топором в руке. Он разгневанно лаял на своем языке, и когда мои люди подняли против него мечи, остался невозмутимым. Но прежде чем кто-либо успел нанести удар, воина оттолкнул в сторону высокий и лысый священник. Он пристально смотрел на меня.

— Лорд Утред, — удивлённо произнёс он. — У тебя неприятности?

— Они всюду меня находят, отец Анвин, — ответил я, — и я рад тебя видеть.

— Теперь я епископ Анвин, — ответил он, сказал что-то резкое здоровяку, и тот нехотя опустил жуткий топор.

Анвин оглядел рощицу, сейчас наполненную моими людьми и ярко освещенную факелами валлийцев. Он улыбнулся при виде наших молотов-амулетов.

— Вижу, ты по-прежнему водишься с плохой компанией, лорд Утред? А что это были за крики? Разве вы не знали, что идёт служба? Епископ Освальд читал проповедь! — Он помедлил, не сводя с меня взгляда. — Сам епископ Освальд!

— Я обязан знать, кто это? — невесело поинтересовался я. Анвин говорил так, словно этот епископ Освальд — знаменитость, но мне что за дело? За долгую жизнь мне пришлось выслушать чересчур много христианских проповедей. — Так чего ж вы не слушаете его? — спросил я у Анвина.

— Чего ради какой-то паршивый епископ-сакс будет меня поучать? — парировал Анвин.

Его длинное скуластое лицо, обычно угрюмое, расплылось в улыбке.

Анвина я встретил много лет назад на побережье Уэльса, где мои воины и люди короля Хивела разделались с викингами Рогнвальда. Это там Хивел даровал Бергу жизнь.