Бог Войны (ЛП)

Священник снова посмотрел наверх. По правде говоря, флаги были такие рваные и выцветшие от дыма, что он едва ли мог что-то разглядеть, но все же узнал треугольные знамена норвежцев среди флагов олдерменов-саксов, и с легкостью мог сосчитать, как их много. Вороны, орлы, олени, топоры, кабаны, волки, кресты — символы моих врагов, чьей наградой за злобу стал лишь земли клочок саксов для могилы. — Проезжая через ворота, ты видел черепа. Знаешь, чьи они?

— Твоих врагов, господин, — прошептал он.

— Моих врагов, — согласился я, — и я с радостью добавлю туда еще несколько черепов. — Я встал и умолк. Ждал, растягивая паузу до тех пор, пока, наконец, Элдред не выдержал и не посмотрел на меня. — У Беббанбурга есть только один лорд, — сказал я ему, — а ты можешь проваливать. Мечи вам вернут перед выходом из крепости.

Они вышли в полной тишине, подавленные и напуганные, и проходя через ворота, над которыми их ждали вороны, пробираясь мимо луж крови и забитого скота, наверняка заметили, что караульные одеты в сияющие кольчуги и держат начищенные до блеска копья. Не проронив ни слова, они в полной тишине сели на лошадей, молча взяли мечи и проскакали через ворота Черепа, которые с грохотом закрылись за спинами всадников.

— Беда, — радостно заявил Финан. Он подошел к ведущим на стену ступеням. — Помнишь вопрос Домналла?

— Какой из них?

— Сколько у тебя союзников?

Я поднялся по ступенькам вместе с ним, и мы провожали взглядом Элдреда и его воинов.

— У нас есть Эгиль, — мрачно ответил я, — если он еще жив.

— Ну, конечно, он жив, — продолжал веселиться Финан. — Чтобы убить Эгиля, нужен кто-то посерьезней куска дерьма вроде Элдреда! Так что, выходит, мы с Эгилем против всей Британии?

— Точно, — согласился я. Финан был прав. Мы остались без союзников, и весь остров — наши враги. Я унизил Элдреда и создал себе опасного врага, ведь у него есть доступ к королю, и Этельстан может воспринять моё неповиновение как вызов и оскорбление. Монарх всей Британии может счесть меня врагом.

— Думаешь, нужно было пресмыкаться?

Финан задумался.

— Если бы ты пресмыкался, господин, они могли решить, что ты слаб.

Он редко называл меня господином, и только если хотел, чтобы я его последовал его совету.

— Так мы пойдем против них?

— Вилтунскир тебя не соблазняет?

— Не нравится мне там, — сказал я. — Это место годится только для мягких и жирных, там слишком легко жить. А ты хотел бы там поселиться?

— Нет, — признал он. — Мне нравится Нортумбрия. Почти так же прекрасна, как Ирландия.

Я улыбнулся.

— Так что же мне делать?

— Естественно, то же, что и всегда. А что мы всегда делаем? Мы сражаемся.

Мы смотрели вдаль, пока Элдред и его всадники не скрылись из вида.

И мы остались одни.

Часть вторая Западня

Глава седьмая

Остались не совсем одни, поскольку Эгиль был жив. Он скакал изо всех сил, опережая преследователей, и оказался дома на полдня раньше Элдреда.

— Он приехал после полудня, — сказал мне Эгиль, — взглянул на двести воинов на стенах и исчез в южном направлении.

— Двести! — воскликнул я. — Да у тебя нет двухсот воинов!

— Дай женщине копье, господин, скрой грудь под кольчугой, спрячь волосы под шлемом, и как ты ее отличишь? Кроме того, некоторые мои женщины даже свирепее мужчин.

Итак, от Эгиля Элдред поехал в Беббанбург, а потом на юг к Эофервику, где, как мы слышали, поселился больше чем с сотней западносаксонских воинов во дворце Гутфрита. Еще больше западных саксов разместилось гарнизоном в Линдкольне, а значит, Этельстан усиливал свою хватку на горле Нортумбрии.

И это значило, что он, безусловно, зажмет Беббанбург в тиски, хотя шло лето, а нас никто не беспокоил. У нас было время заполнить кладовые, укрепить и без того крепкие бастионы и беспрерывно патрулировать южные земли.

— Когда они явятся? — спросила меня Бенедетта.

— После сбора урожая, естественно.

— А вдруг не придут?

— Придут.

Мои друзья из Эофервика обязательно предупредят, если смогут. И друзей у меня много. Ханна, дочь Оллы, хозяина таверны, вышла замуж за Берга. Как и любой трактирщик, Олла слышал сплетни, а его шлюхам нашептывали тайны прямо в уши. А еще одноглазый Болдар Гуннарсон, охранявший Гутфрита. Священники, служившие архиепископу Хротверду. Все они и десяток других находили способы отправить мне весточку. Их послания приносили путники и торговые корабли, а с тех пор как я унизил Элдреда, в них говорилось одно и то же. Он жаждет мести.

От Гутфрита пришло письмо, но стиль выдавал, что оно написано западным саксом. Он требовал от меня клятвы в верности, а если я откажусь преклонить колено, обещал разграбить мои земли, чтобы забрать то, что я задолжал.

Я сжег письмо, послал предупреждение Ситрику, командовавшему гарнизоном в Дунхолме на моей южной границе, и сообщения в каждое поселение на моих землях, но ничего не произошло. Никто не прискакал из Эофервика, не сожгли ни одной фермы, не увели ни одной овцы или коровы.

— Он ничего не предпринимает! — презрительно сказала Бенедетта. — Может, боится тебя?

— Он ждет приказа Этельстана.