Бог войны

В глазах у Кратоса потемнело. Гидра навалилась на него всем своим весом, мачта, как и его кости, угрожающе затрещала, но сломалась первой, издав оглушительный грохот.

Центральная голова снова взмыла вверх, боковая же отчаянно пыталась освободиться, но клинок застрял у нее в носу подобно крючку: чем сильнее она вырывалась, тем крепче он впивался. Другой меч так же надежно засел в горле у средней головы. Клинки Хаоса невозможно было сломать; не существовало и силы, способной порвать цепи, соединявшие их с руками Кратоса. Поэтому, когда одна голова стала тянуть в одну сторону, а другая в другую, между ними оставалось только одно уязвимое звено: сам Кратос.

Чувствуя, что его вот-вот разорвет пополам, он вскричал от нестерпимой боли. Мышцы на могучих плечах надулись, но даже его исключительная сила не могла противостоять титанической мощи гидры. В другой ситуации он бы погиб, но гидра была чудовищем Ареса. Одна только мысль, что он может пасть в борьбе с порождением своего врага, наполнила Кратоса гневом. Даже более чем гневом. Более чем яростью.

Это был божественный гнев.

Совсем как в тот миг, когда он вошел в арку, указанную Посейдоном, спартанец почувствовал, что кости горят огнем, сжигая его изнутри. Кратоса окутала яркая вспышка, погружая все вокруг в тусклую голубизну, и по цепям пробежали к клинкам Хаоса разряды молний. В тот же миг горло гидры, в которое был вонзен один из мечей, взорвалось, как запечатанный горшок, который забыли снять с огня, и огромные куски дымящейся плоти разлетелись в разные стороны.

То, что произошло со второй головой, выглядело еще зрелищнее: от взрыва осколки костей ударили изнутри в глазные яблоки, вытолкнув их наружу, и пронзили ганглий, служивший ей мозгом. Шея обмякла, и Кратос полетел с высоты прямо на корабль.

На лету ему пришло в голову, что гнев Посейдона оказался гораздо полезнее, чем он предполагал. Очутившись рядом с обломком мачты, спартанец зацепился за него клинком и мягко спланировал на палубу. Гидра, заметив его, выгнула шею и разинула пасть, способную перекусить судно надвое.

Кратос с удовольствием отметил, что гигантские размеры средней головы вовсе не говорят о мощном интеллекте, и, забравшись обратно на мачту, которая в месте излома ощетинилась сотней острых как копья крупных щепок, стал размахивать клинками, чтобы привлечь внимание гидры.

Он дождался момента, когда чудовище устремилось вниз, будто падающая звезда, и поглотило его вместе с десятком локтей мачты. Даже будучи целой, та значительно уступала по крепости боковым шеям монстра, и Кратос знал, что гидра справится с деревом за один укус. Теперь, оказавшись у нее во рту — в покрытой слизью пещере, — спартанец вновь позволил гневу Посейдона, который отныне тлел в нем постоянно, выплеснуться наружу.

От взрыва нёбо разлетелось в кровавые клочья, и чудовище принялось дико мотать головой. Кратос зашвырнул клинок наверх, гидре в носоглотку, и сквозь громадную массу соленой слизи пробрался ко дну черепной коробки. Не дожидаясь, пока тварь оправится от предыдущего потрясения, он тремя или четырьмя мастерскими ударами клинков превратил ее мозги в зловонное месиво. Затем соскользнул обратно в горло, которое все еще судорожно сжималось в предсмертных конвульсиях, пока по гигантскому телу разбегались сигналы о том, что мозг умер. В этот момент Кратос понял, куда ему нужно: вниз, по складкам хрящей, туда, куда не попадал свет, проникавший сквозь открытую пасть гидры. Оттуда доносились всхлипывания и слабый голос:

— Прошу… Пожалуйста, кто-нибудь… Молю тебя, Посейдон!..

Спартанец воткнул меч в какой-то продолговатый бороздчатый мускул убитой гидры и спустился на цепи в скользкий сумрак ее глотки. Там, где исчезали последние отблески света, он едва различил темный силуэт. Кратос вынул второй меч и помахал им — тот наполнился огненным свечением, которое позволило наконец разглядеть моряка.

— О, да благословит тебя Посейдон! — ахнул тот. — Да будут все боги Олимпа благосклонны к тебе до конца твоих дней!..

Бедняга отчаянно цеплялся за округлый хрящ, беспомощно болтая ногами над пропастью чрева гидры. У него на шее на тонком кожаном шнурке поблескивал золотой ключ.

Кратос спустился еще немного и протянул огромную руку. Слезы брызнули из глаз моряка.

— Слава богам! — бормотал он снова и снова. — Да воздадут они тебе за то, что ты вернулся за мной!

— Я вернулся не за тобой, — ответил Кратос, резко дернув за шнурок.

Крики оборвал громкий всплеск — моряк упал в бурлящий желудок чудовища.

Даже выбравшись с ключом в руке изо рта мертвой гидры, спартанец слышал, как ее чрево переваривает хозяина судна. Он помедлил возле обломка мачты, за который зацепилась средняя голова, затем несколькими ударами клинков Хаоса срубил ее у самой палубы, и гигантское чудовище соскользнуло в море, навеки исчезнув с глаз людских.

Кратос посмотрел на ключ. Однако пришлось очень постараться, чтобы всего-навсего отпереть дверь. Уж лучше бы игра стоила свеч.

Глава четвертая