Бог здесь был, но долго не задержался

Сидели в темном баре, убранном в стиле английского гостиного двора: изогнутые бронзовые рожки, кнуты, на картинах — сцены охоты. У стойки красного дерева на равном расстоянии друг от друга сидели на высоких стульях три замужние дамы, в мини-юбках, ожидая своих джентльменов явно не мужей. Крокетт пил виски «Джэк Дэниел», разбавленное водой. Маннихон потягивал «Александер», — этот единственный алкогольный напиток он принимал, ибо считал его похожим на взбитый молочный коктейль.

— Минус первый, — Крокетт помахал официанту, чтобы тот принес ему еще стаканчик «Джэка Дэниела», — пил он быстро, — выпадение осадка. Но это не такое уж непреодолимое препятствие.

— Вопрос времени, — прошептал Маннихон. — С помощью катализаторов мы могли бы…

— Может быть. Плюс первый — явное, пока неясное нам сродство с живыми организмами желтого цвета; пока ограничено главным образом мышами. Дальнейшие опыты это только подтвердили. Как ни говори, а все же прорыв. Специфические химические сходства с различными особыми организмами, которым оказывается предпочтение. Конечно, прорыв, что же еще? Удостоишься всяческих похвал.

— Да-а, мистер Крокетт… — Маннихон потел еще больше обычного, такое удовольствие доставляли ему эти слова. — Ничего себе — услыхать такое от вас — отличника в Массачусетском технологическом институте. Не спорю, не спорю…

— Называй меня просто Горшок, — предложил Крокетт. — Мы ведь оба с тобой варимся теперь в этом соку.

— Горшок, — повторил с благодарностью Маннихон, думая о своем будущем автомобиле — «ланчиано».

— Минус второй, — Крокетт принимал из рук официанта стаканчик «Джэка Дэниела». — Этот твой раствор, судя по всему, оказывается фатальным по отношению к организмам, с которыми проявляет сродство. Но вопрос заключается в том, на самом ли деле это минус.

— Ну, это покуда выяснить невозможно… одеревеневших, загубленных им мышей заперты в холодильнике!

— Негативная реакция подчас та же скрытая позитивная. Все зависит от того, с какой точки зрения к ней подходить, продолжал Крокетт. — Вполне естественный цикл восстановления и разрушения. И то и другое оказывается на своем законном месте, когда наступает время. Этого нельзя упускать из виду.

— Нет, что ты, — смиренно откликнулся исследователь, решительно настроенный никогда этого не делать.

— Если подходить к проблеме с коммерческой точки зрения, — рассуждал далее Крокетт, — то посмотри на ДДТ. Миксоматоз, но бесценен для Австралии, где всю территорию заполонили кролики. Никогда не симпатизировал этому серебряному карасю…

Карася они позаимствовали из аквариума, стоявшего на столе у дежурной, и в 12.56 дня опустили его сначала в чистый «Флоксо», а затем в раствор Маннихона. Никак не скажешь, что карасю пришелся по вкусу «Флоксо» — он стоял на голове в стеклянной колбе и вздрагивал всем тельцем каждые тридцать шесть секунд, но все же остался жив; после двадцатисекундного пребывания в растворе Маннихона испустил дух и, мертвый, занял свое место в холодильнике, рядом с восемнадцатью трупиками мышек.

— Нет, — подтвердил Крокетт, — совсем не нравился…

Посидели молча, выражая соболезнования по поводу кончины серебряного карася.

— Итак, повторим все по порядку, — предложил Крокетт. — У нас в руках вещество с необычными свойствами. При нормальной температуре оно нарушает неустойчивый баланс обычно связанных между собой молекул жидкости. Смешно и говорить о расходах на его производство — просто мелочь. В крошечных количествах следы минералов почти неразличимы. Далее: это вещество высокотоксично для одних организмов и вполне безвредно для других. Право, не знаю, но… по-моему на этом можно кое-что заработать… У меня предчувствие… — И резко осекся, словно сомневаясь, делиться ли с коллегой своими мыслями. — Можно найти такое место, где возможно… Желтый, желтый, постоянно желтый цвет… Что, черт подери, представляет собой этот желтый цвет, который не дает нам покоя, как кролики в Австралии? Ответим на этот вопрос — выясним все!

— Ну, надеюсь, к концу года мистер Полсон повысит нам с тобой зарплату. По крайней мере премия к Рождеству обеспечена, — заметил Маннихон.

— «Премия»? — Крокетт впервые повысил голос. — «Повысит зарплату»? Послушай, парень, ты случаем не помешался?

— Нет. В моем контракте указано: все, что я открою, разработаю, принадлежит компании «Фогель — Полсон». За это… А у тебя контракт составлен иначе, не как у меня?

— Кто ты такой, парень? — пренебрежительно бросил Крокетт. — Пресвитерианец?

— Нет, баптист.

— Ну, теперь понимаешь, почему мы для этого разговора ушли из лаборатории?

— Наверно… — Маннихон оглянулся на стойку бара и на трех сидящих за ней дам в мини-юбках. — Атмосфера гораздо уютнее…

— «Уютнее»! — Крокетт фыркнув, произнес нецензурное слово. — У тебя парень, своя компания, да? Где зарабатываешь?

— «Своя компания»? — не понял озадаченный Маннихон. — На что она мне сдалась? Зарабатываю я семь тысяч восемьсот долларов в год, не считая налогов, платы врача, которые следят за моими детьми, страховки… А у тебя?