Бог злости

Никто не говорил мне, что через меня будет проходить бесконечное количество эмоций одновременно.

Никто не говорил мне, что это будет так... потусторонне.

Наслаждение разливается между моих бедер, и острая боль утихает. Боль еще есть, возможно, из-за его размеров, но ее заглушает пульсирующее эротическое трение, которое возникает сразу после этого.

Затем он ударяет по тайному месту, раз, два. Мой рот открывается в бессловесном крике, прежде чем из меня вырываются всевозможные звуки.

— Посмотри, как ты запуталась, маленький кролик. Ты уверена, что не хотела, чтобы я трахнул тебя совсем недавно? Потому что ты создана для моего члена. — Он оседает на колени и закидывает мою ногу себе на плечо. — Держи его там, детка, и, возможно, тебе захочется подержаться за простыни.

Я не понимаю, что он делает, пока он не выходит почти до конца, а затем снова входит. Другой угол придает ему новую глубину, которая заставляет мои губы раскрыться.

Мое сердце бьется все чаще и чаще, пока я не боюсь, что оно упадет на пол.

Я не могу сдержать звуки, которые вырываются у меня изо рта, и даже когда я хватаюсь за простыни, невозможно удержаться посреди его животного ритма, который становится все более интенсивным с каждой секундой.

— Киллиан... помедленнее...

Его глаза пылают цветом, которого я никогда раньше не видела — светло-голубым, живым голубым. Такой яркий синий, что почти невозможно представить его на ком-то вроде него.

Он вводит снова, глубже.

— Я не думаю, что смогу сдержать свое обещание и не причинять тебе сильной боли, детка.

Я покачиваю бедрами и отпускаю простыни, чтобы положить дрожащую ладонь на его грудь, приподнимаясь. Я думаю, что он отшлепает мою руку, так как ему не очень-то понравилось, как я прикасалась к нему вчера.

Но он позволяет мне немного приподняться, ослабляя свою хватку на моей шее, хотя он не отпускает меня. Мы меняем положение так, что я оказываюсь в его объятиях, так как сижу еще выше.

— Все хорошо… — шепчу я, стараясь соответствовать его входу и выходу.

— Если ты думаешь, что это поможет мне быстрее кончить и отвлечет меня от твоего дела…, — он прерывается, его ритм немного сбивается, когда я скольжу ладонью от его груди к шее, а затем к щеке. — Какого хрена ты сейчас делаешь?

— Связь, когда-нибудь слышала об этом?

— Не будь дурой. Если ты влюбишься в меня, тебе будет только больно.

— Того, что ты беспокоишься о том, что мне будет больно, уже достаточно.

— Не беспокойся. — Толчок. — Думай.

— По крайней мере, ты думаешь обо мне. —тМой голос ломается.

— Не романтизируй меня, иначе будешь съедена заживо.

— Разве ты уже не ешь меня?

— Это не еда. Это закуска.

Я верю каждому его слову, и я знаю, что то, что будет дальше, возможно хуже, но я все равно сокращаю расстояние между нами и прижимаюсь губами к его губам. Они удивительно мягкие, хотя тонкие и немного грубые, как и у него.

— Как насчет этого? — Шепчу я ему в губы.

— Все еще не ешь. — Он пихает меня к себе на колени и впивается в меня снизу. — Открой рот.

Когда я открываю, он большим пальцем подгибает мою челюсть.

— Высунь язык.

Я медленно высовываю его, и он засасывает его в рот, прикусывает и целует меня с открытым ртом, его губы сталкиваются с моими в том же ритме, в котором его член входит в меня.

Я никак не могу продержаться долго.

И не продержусь.

Все мое тело погружено в транс, полностью и без остатка изнасилованное монстром.

Полное и абсолютное насыщение.

Я кончаю с криком, который он глотает своими губами, давая мне лишь фрагменты воздуха.

Но он продолжает и продолжает, пока я не думаю, что он никогда не кончит.

Он останавливается каждые несколько минут, чтобы сменить положение. Сначала я лежу на боку, потом я лежу лицом вниз, а он сверху. Затем я встаю на четвереньки, и он позади меня. Все это время он кусает меня за грудь, плечи, бедра, ляжки — везде, куда только может дотянуться его рот.

Наконец, он снова кладет меня себе на колени, и его спина выпрямляется. Его рука на моем горле сжимается, а его губы захватывают и засасывают мои, превращая их в синяки.

— Блядь, — ворчит он, пока его бедра дергаются. — Блядь, блядь, я мог бы оставаться в твоей киске вечно.

Затем я чувствую, как он дергается и высвобождается глубоко внутри меня. Он вырывается, затем собирает свою сперму пальцами и снова вводит их в меня. Снова и снова, пока я не думаю, что снова кончу.

— Мы не можем допустить, чтобы ты утратила капли.

Я наполовину оцепенела, не в состоянии разобраться в окружающей обстановке, но я чувствую, как он кладет меня на матрас.

Я также чувствую, как уходит его тепло, прежде чем он снова возвращается и что-то нежное кладет мне между ног.

Я вздрагиваю всем телом, когда он целует мои складочки и шепчет им:

— Ты сохранила эту киску для меня, потому что только я могу владеть ею, детка.

Глава 22

Киллиан

Постукивание.

Нажатие.

Постукивание.

Звук моих пальцев, барабанящих по подлокотнику кресла, течет с ровным ритмом.

Но в моих костях нет ни малейшего проблеска спокойствия. На самом деле, бушующий ранее шторм усилился до такой степени, какой я еще не испытывал.