Богач, бедняк

– Я не владею собой, – сказал он. – Не владею тобой. Я могу поверить, что ты моя, только когда я в тебе и ты кончаешь. А все остальное время, даже когда ты лежишь рядом голая и я ласкаю тебя, ты мне не принадлежишь. Так принадлежишь или нет?

– Нет, – сказала она.

– Господи! – вырвалось у него. – В девятнадцать-то лет. Какой же ты станешь в тридцать?

Она улыбнулась. К тому времени он будет давно забыт. А может быть, и раньше. Много раньше.

– О чем ты думала, пока я был внизу? – спросил он.

– О блуде, – ответила она.

– Ты не могла бы сказать это как-нибудь иначе?

Сам он выражался на редкость деликатно, словно в нем еще сидел страх перед строгой няней, которая живо схватит хозяйственное мыло и вымоет рот маленькому мальчику, употребившему нехорошие слова.

– До встречи с тобой я так не говорила. – Гретхен сделала большой глоток из стакана.

– Но я ведь так не говорю, – возразил Бойлен.

– Просто ты ханжа. А я если что-то делаю, то могу это и назвать.

– Да не так уж много ты и делаешь. – Он был явно уязвлен.

– Я бедная, неопытная, провинциальная девчонка, – сказала Гретхен. – И если бы добрый человек в «бьюике» не попался мне в тот день на дороге и не напоил меня допьяна, возможно, я так и умерла бы облезшей и усохшей старой девой.

– Как бы не так! – сказал он. – Не будь меня, ты бы развлеклась с теми двумя неграми.

Она многозначительно улыбнулась:

– Ну, сейчас этого уже знать не дано, верно?

Бойлен задумчиво смотрел на нее, потом сказал:

– Пожалуй, настало время тебя просветить. – И потушил сигарету, словно приняв решение. – Извини, мне надо позвонить. – Он встал и, накинув халат, спустился вниз.

Гретхен сидела, облокотясь на подушки, и медленно потягивала виски. Она отплатила ему. За то мгновение, когда безраздельно ему отдалась. И так она будет поступать каждый раз.

Вскоре он вернулся.

– Одевайся, – сказал он.

Гретхен удивилась. Обычно они оставались в спальне до полуночи. Но ничего не сказала. Молча встала с кровати и оделась.

– Мы идем куда-нибудь? – спросила она наконец. – Как я должна выглядеть?

– Не имеет значения, – небрежно бросил он.

В костюме он снова был респектабельным человеком из высшего общества. А она в одежде сразу становилась незначительной. Он критиковал то, как она одевалась, – не резко, но со знанием дела и уверенностью в своей правоте. Не бойся Гретхен расспросов матери, она вынула бы восемьсот долларов из книги «Как вам это понравится» и купила бы себе новый гардероб.

Они вышли из тихого дома, сели в машину и поехали. Гретхен больше не задавала вопросов. Они миновали Порт-Филип и помчались на юг. Оба молчали. Не доставит она ему удовольствия и не спросит, куда они едут. В уме она вела подсчет, сколько пунктов он выиграл и сколько она.

Они приехали в Нью-Йорк. Даже если они сейчас повернут назад, она не вернется домой до зари. Мать наверняка закатит истерику. Но Гретхен не стала устраивать Бойлену сцену. Она не хотела ему показывать, что ее волнуют подобные вещи.

Бойлен затормозил перед темным четырехэтажным домом, стоявшим на улице, застроенной такими же домами. Гретхен была в Нью-Йорке всего два-три раза в жизни, при этом дважды с Бойленом за последние три недели, и понятия не имела, в каком они находятся районе. Бойлен, как всегда, вышел из машины и открыл ей дверцу. Они спустились по ступенькам в цементированный дворик с железной оградой, и Тедди позвонил в дверь. Ждать пришлось долго. Гретхен показалось, что за ними кто-то наблюдает. Наконец дверь открылась. На пороге стояла крупная женщина в белом вечернем платье с высоко взбитыми крашеными волосами.

– Добрый вечер, дорогой, – приветствовала она Бойлена сиплым голосом.

В передней царил полумрак, и во всем доме была такая тишина, будто все полы были покрыты тяжелыми коврами, а стены обиты тканью, заглушающей звуки. В то же время будто где-то рядом неслышно и осторожно двигались люди.

– Добрый вечер, Нелли, – ответил Бойлен.

– Я тебя целую вечность не видела, – заметила женщина, вводя их в маленькую, освещенную розовым светом гостиную на первом этаже.

– Я был занят, – сказал Бойлен.

– Ясно, – понимающе кивнула Нелли, окинув Гретхен оценивающим взглядом, в котором сквозило восхищение. – Сколько тебе лет, милочка?

– Сто восемь, – ответил за нее Бойлен, и они с женщиной рассмеялись.

Гретхен молча спокойно оглядывала задрапированную комнату. На стенах висели написанные маслом картины – обнаженные женщины. Она твердо решила не показывать своих чувств, ни на что не реагировать. Ей было страшно, но она старалась подавить в себе страх, не выказывать его. Она заметила, что все абажуры на лампах были с кистями. Белое платье на женщине оканчивалось кистями, и на груди тоже висели кисточки. Тут есть какая-то связь? Гретхен заставила себя разгадывать эту загадку, чтобы не сбежать из этого тихого дома, обитатели которого прятались, неслышно передвигаясь по комнатам на верхнем этаже. Она понятия не имела, что ее ожидает и что с ней будут делать. Бойлен выглядел благодушным и чувствовал себя здесь как дома.