Богач, бедняк

Они пошли по улице, ожидая такси. «Прощайте, прощайте, – пело внутри Гретхен, когда они проходили мимо знакомых мест. – Прощайте гараж Кланси и Бодибилдинг, прощайте ручная прачечная Сориано, мясная лавка Финелли, магазин “Эй энд Пи”, прощай магазин мелочей Болтона, прощай лавка красок и скобяных товаров Уортона, прощай парикмахерская Бруно, прощайте “Фрукты и овощи Джардино”». Она быстро шагала рядом с братом, и песня весело звучала в ее голове, но не без примеси легкой грусти. Трудно расстаться без сожаления с местом, где ты прожил девятнадцать лет.

Они поймали такси лишь через два квартала от своего дома и поехали на вокзал. Гретхен пошла за билетом, а Рудольф уселся на ее старомодный чемодан и задумался. Ему было обидно видеть легкость в движениях сестры и радость в глазах – ведь что ни говори, а она покидала не только дом, но и брата, и родителей. Он не знал, как теперь вести себя с ней – ведь она уже спала с мужчиной. Ну и пусть себе трахается. Надо будет найти этому более благозвучное слово.

Она дотронулась до его руки.

– Поезд придет через полчаса, – сказала она. – Я бы чего-нибудь выпила. Давай отпразднуем проводы. Чемодан можно сдать в камеру хранения, а мы пойдем напротив в «Порт-Филип-Хаус».

– Я понесу его с собой. За хранение нужно заплатить десять центов.

– Раз в жизни можно и пошиковать, – рассмеялась Гретхен. – Давай промотаем наше наследство. Пусть деньги летят направо и налево!

Беря квитанцию за хранение, Рудольф подумал, не перепила ли сегодня сестра.

В баре, кроме двух солдат, угрюмо пивших за стойкой пиво, никого не было. Здесь было темно и прохладно, и им виден был в окна вокзал, в котором светились огни. Брат и сестра сели за столик в глубине, и, когда бармен, вытирая руки о передник, подошел к ним, Гретхен решительно сказала:

– Два виски «Блэк энд уайт» с содовой, пожалуйста.

Бармен не стал спрашивать, исполнилось ли им уже восемнадцать. Гретхен сделала заказ таким тоном, будто пила виски в барах всю жизнь.

Вообще-то Рудольф предпочел бы кока-колу. А то ведь ему в этот день уже пришлось выпить.

Гретхен шутливо ущипнула его за щеку двумя пальцами.

– Ну, чего ты так насупился? Ведь сегодня твой день рождения.

– Да-а, – протянул Рудольф.

– Ты не знаешь, почему папа отослал Томаса?

– Не знаю. Ни тот ни другой ничего мне не сказали. Это как-то связано с Тинкерами. Томми ударил отца – вот это я знаю.

– Ну и ну-у, – изумилась Гретхен. – Можно сказать, великий день!

– Уж это точно, – согласился Рудольф и, вспоминая, что ему рассказал Том про сестру, подумал, что день этот гораздо значительнее, чем ей кажется.

Бармен принес виски и сифон с содовой.

– Мне поменьше содовой, пожалуйста, – сказала Гретхен.

Бармен слегка брызнул содовой в стакан Гретхен.

– А вам? – И поднял сифон над стаканом Рудольфа.

– Так же, – сказал Рудольф, разыгрывая из себя восемнадцатилетнего.

Гретхен подняла стакан:

– За семью Джордахов – украшение Порт-Филипа.

Они выпили. Рудольф еще не получал удовольствия от виски. А Гретхен жадно сделала несколько глотков, словно ее мучила жажда и она хотела скорее допить первую порцию, чтобы осталось время повторить.

– Ничего себе семейка, – продолжала она, качая головой. – Знаменитая джордахская коллекция настоящих мумий. Поехали со мной. Будем жить в Нью-Йорке.

– Ты хорошо знаешь, что я не могу этого сделать.

– Я тоже так думала, а вот ведь делаю.

– Почему?

– Что – почему?

– Почему ты уезжаешь? Что случилось?

– Много чего, – уклончиво ответила Гретхен и снова сделала большой глоток виски. – В основном я уезжаю из-за одного мужчины. – Она посмотрела на брата вызывающе. – Он хочет на мне жениться.

– Кто? Бойлен?

– А ты откуда знаешь? – Зрачки ее расширились и потемнели.

– Мне Томми сказал.

– А ему откуда известно?

«Почему бы и не сказать, – подумал Рудольф. – Сама напрашивается». От стыда и ревности ему хотелось сделать ей больно.

– Он был возле дома Бойлена и подсматривал за вами.

– И что же он увидел? – холодно спросила Гретхен.

– Бойлена. Голого.

– Бедный Томми, – рассмеялась Гретхен. В ее смехе звенел металл. – Голый Тедди Бойлен не такое уж привлекательное зрелище. Он и меня видел голой?

– Нет.

– Жаль. По крайней мере не зря бы перся в такую даль. – Она сказала это безжалостно, словно намеренно мучила себя. Раньше Рудольф ничего подобного за ней не замечал. – А почему он решил, что там была именно я?

– Бойлен громко спросил, спустишься ли ты или тебе принести виски наверх.

– О, так это было в ту ночь. Незабываемая ночь. Как-нибудь я расскажу тебе подробно. – Гретхен внимательно поглядела на брата. – Не смотри на меня так грозно. Сестры имеют обыкновение становиться взрослыми и гулять с мужчинами.

– Да, но Бойлен… – с горечью сказал он. – Этот хилый старик.

– Между прочим, он не такой уж и старый и не такой хилый.

– Тебе он нравится, – осуждающе произнес брат.

– Не он, а это, – сказала она. И сразу как бы протрезвела. – Мне это нравится больше всего на свете.

– Тогда почему ты сбегаешь?