Богач, бедняк. Нищий, вор

— Да. — Билли удивило, что он знает его фамилию. Парень был явно не из тех, кому по карману уроки тенниса в Эль-Фаро.

— Я твой двоюродный брат, — сказал молодой человек. — Уэсли Джордах.

— Вот это да! Я много слышал о тебе. — Они пожали друг другу руки. Рука у двоюродного брата была твердая и сильная.

— Я тоже много о тебе слышал.

— Что-нибудь хорошее?

— Не особенно, — усмехнулся Уэсли. — Ты, однако, здорово играешь в теннис.

— Роузволл[65] может спать спокойно, — скромно сказал Билли, хотя комплимент был ему приятен.

— И девушка тоже, — сказал Уэсли. — Она неплохо играет, верно? Она в хорошей форме. Если все твои ученицы так выглядят, то ты неплохо устроился.

— Они не все так выглядят. А где ты остановился?

— Нигде. Езжу с места на место.

— А сюда зачем приехал?

— Посмотреть на тебя, — серьезно ответил Уэсли.

— На меня?

— Я решил наконец посмотреть на второго представителя молодого поколения Джордахов.

— Ну и как?

— У тебя хорошая подача, и ты прилично играешь у сетки.

Оба засмеялись.

— Ну, это еще ничего, — сказал Билли. — Послушай, я просто умираю от жажды. Пойдем выпьем пива?

— С удовольствием, — сказал Уэсли, вскидывая рюкзак на плечи.

По дороге в гостиницу Билли не без зависти поглядывал на рослого, сильного парня, который так легко вскинул сейчас на плечи рюкзак, но все равно кузен ему определенно нравился.

— Мой… наш дядя Рудольф говорит, что ты знал моего отца, — сказал Уэсли.

— Я видел его всего один раз. Еще мальчишкой. В доме у бабушки — мы ночевали в одной комнате.

— Ну и как он тебе показался? — спросил Уэсли подчеркнуто безразличным тоном.

— Он мне понравился. Рядом с ним все остальные казались неженками. И мне хотелось жить так же, как он, — драться, плавать по морям в дальние края. Потом, — Билли улыбнулся, — он не спал в пижаме, как все остальные. Это стало для меня, наверно, каким-то символом свободной жизни.

— Ты, наверно, был странным парнишкой, — засмеялся Уэсли.

— Не таким уж и странным, — ответил Билли.

Они вошли в бар и заказали два пива.

В баре вместе с отцом сидела Кармен. Она с любопытством поглядела на вошедших, но больше ничем своего интереса не выразила.

— А получилось так, — продолжал Билли, — что я ни разу ни с кем не дрался, нигде не был и всегда сплю в пижаме. — Он пожал плечами. — И еще меня поразило, что у твоего отца был пистолет. «Вот это да, — подумал я, — по крайней мере в семье есть хоть один настоящий человек». Не знаю только, зачем он был ему.

— А ни за чем. Когда пистолет понадобился, его не оказалось под рукой.

Они помолчали.

— Мне очень жаль, Уэсли, — мягко сказал Билли, — что все так произошло.

— Да-а-а.

— А какие у тебя планы? В данный момент и вообще.

— Пока никаких. Посмотрим, что подвернется.

У Билли было такое впечатление, что какие-то планы у Уэсли есть, но обсуждать этот вопрос ему не хочется.

— Мать считает, что тебя в кино ждет большое будущее.

— Я готов принять предложение, но не сейчас. Подождем, посмотрим, как пройдет картина.

— Мать пишет, вашу картину хотят послать на фестиваль в Канн.

— Это для меня новость, — сказал Уэсли. — Я рад за тетю Гретхен. Она женщина стоящая. Пора бы тебе относиться к ней помягче. Будь она моей матерью, я бы сделал для нее все, что в моих силах. Слушай, а почему бы тебе не навестить ее в Канне?

— Неплохая мысль, — задумчиво проговорил Билли. — А ты туда собираешься?

— Да. У меня там еще и другие дела.

— Давай поедем вместе на машине? Когда фестиваль?

— В конце мая.

— То есть через полтора месяца. Отличное время для поездки.

— А тебя отпустят?

— Ты слышал о «теннисном локте»? — усмехнулся Билли.

— Слышал.

— Ну вот, мне кажется, у меня скоро будет приступ, а это значит по крайней мере две недели полного покоя. А ты чем будешь заниматься?

— Не знаю, — пожал плечами Уэсли. — Покручусь немного тут, если не возражаешь. Может, поучусь у тебя играть в теннис, а может, поработаю на пристани.

— Как у тебя с деньгами?

— Пока кое-что есть, — сказал Уэсли, — но немного деньжат не помешало бы.

— Тут в бассейне работал один парень — чистил его, вытаскивал матрацы и спасателем еще подрабатывал, так вот он два дня назад уволился. Ты плавать умеешь?

— Вполне прилично.

— Хочешь, я спрошу про это место?

— Это было бы здорово.

— У меня в комнате две кровати. Так что можешь располагаться.

— А разве у тебя нет девушки?

— В данный момент нет, — сказал Билли. — И пока не предвидится.

— Я не хочу тебя стеснять.

— Двоюродные братья для того и существуют, — сказал Билли, — чтобы стеснять друг друга.

На следующий день Уэсли начал работать в бассейне, а вечером при свете фонарей Билли учил его играть в теннис. Уэсли был прирожденным атлетом с отличной реакцией и скоро превзошел остальных учеников Билли. Он играл с упоением, забывая обо всем на свете. Билли гордился успехами своего ученика, но сдержанная ярость в игре Уэсли вызывала у него растерянность, и временами ему хотелось сказать: «Опомнись, ведь это всего лишь игра». У него было такое не дававшее ему покоя чувство, что игра в обычном понимании этого слова в жизни его двоюродного брата Уэсли полностью отсутствовала.