Богатая и любимая

— Это вам сейчас кажется, что чересчур, а Владимир Дмитриевич уже серьезно подумывал о вертолете.

— Что-то у меня такое ощущение, что я то ли во сне, то ли пьяная и мне все это мерещится, — пожаловалась Даша и тут же радостно воскликнула: — Ой! А это памятник Юрию Долгорукому?

— Правильно. Мы катим по знаменитой Тверской. Впереди не менее знаменитый магазин Елисеева. Там, ваша повариха будет покупать продукты.

— Моя повариха? — ошалела Даша.

— Ну да. Ваша квартира рядом с Елисеевым.

— Да я сама готовлю!

— У вас не будет на это времени, Дарья Дмитриевна. Даше стало тоскливо. Она жалобно проговорила:

— Послушай, Валентин, когда вы с Андреем хамили мне всю дорогу от Семенова до Москвы, то это все равно были какие-то человеческие отношения. А сейчас ты какой-то автомат бездушный или зомби. Обращаешься на «вы», по имени-отчеству. Я и так-то чувствую себя в лесу, где полно волков.

Машина застряла в глухой пробке, Греф повернулся к Даше:

— Дарья Дмитриевна, наши отношения не могут быть панибратскими, хотя бы на людях. Подумайте и сами поймете, почему это должно быть так, а не иначе.

— Понимаю, но я демократичный человек, Валентин.

— А я при вас — сторож в валенках и с ружьем. Не более того. Можете называть меня секьюрити, но это положения дел не меняет.

— Зачем же так унижаться?

Я не унижаюсь, а просто расставляю фигуры на шахматной доске.

— Но когда мы только вдвоем, можем же общаться по-человечески?

— Допустимо, — буркнул Греф, пробка сдвинулась с места. Греф свернул в переулки, потом нырнул в подворотню и остановился. — Приехали.

Квартира Даши располагалась на пятом этаже, куда они поднялись на лифте, который скрипел, дергался и дрожал, как паралитик. Греф открыл двери и сказал:

— Потом я дам вам дубликат ключей. Но в принципе сами все равно ни запирать, ни отмыкать замки не будете.

Даша только вздохнула и решила, что у нее, видимо, остается только одно право — раздеваться. Да и то еще неизвестно, может, и его она лишена. Приставят к ней какую-нибудь гувернантку, которая и станет заниматься ее туалетом.

Комнат оказалось две — большая и поменьше. Большую уже обставили красивой мебелью, а маленькая была пустой.

— Ну давайте поделимся, — сказала Даша. — Я буду жить в большой, а вы, чтоб действительно не спать у дверей, вы с Андреем будете жить в маленькой комнате.

— Попробуем, — неуверенно ответил Греф. — Даша, я тут, пока без работы сидел, разленился, а главное — в личных делах запутался. Можно я сейчас уеду? Ты еще не успела засветиться и пока находишься в безопасной зоне.

— Да иди, конечно!

— Холодильник набит продуктами, а кухарка приходящая и явится завтра.

— Греф, я не привыкла к разносолам, как-нибудь и сама себя обслужу. И на будущее учти: я простая русская баба из сибирской глуши! И нянчиться со мной вовсе не надо!

— Ну поговоришь с ней и турнешь, если захочешь. Я приеду завтра в восемь. Наш с тобой пароль будет такой: два длинных звонка и три удара кулаком в дверь. Ни на что другое не реагируй. Усекла?

— Усекла.

Греф ушел, а Даша тут же принялась за приборку и перестановку мебели, что смогла, на свой вкус. Очень хотелось выйти на улицу и послоняться по магазинам, посидеть в каком-нибудь кафе и вообще — почувствовать атмосферу города, влиться в нее, потому что она уже понимала, что вся дальнейшая жизнь пройдет здесь. Скорее всего, тут на одном из московских кладбищ, и похоронят. Но Даша вовремя смекнула, что подозрительный и настороженный Греф наверняка будет контролировать ее присутствие в квартире, а портить отношения с этим человеком ей не хотелось.

Когда она поджарила себе яичницу с помидорами, разом зазвонили все три городских телефона — в большой комнате, на кухне и в ванной. Они были запараллелены. Греф сказал, чтоб она никому не открывала двери, а касательно телефона ни о чем не предупреждал. Даша сняла трубку и услышала веселый голос Дорохова:

— Устроилась?

— Да, Юрий Васильевич.

— Понравилась хата?

— Конечно.

— Вот и славно. Мы с Володей дюжину квартир перебрали, пока нашли. Теперь я дам инструкцию на завтра, потому что тебе придется сражаться в одиночку с членами правления фирмы.

— А вы? — испугалась Даша.

— Вот то-то и оно. Совсем я плох, Дарья. Только что врач уехал. Прописал строжайший постельный режим, ты уж извини.

Тем не менее голос у Дорохова был много бодрей, чем утром.

Слушай сюда, Даша. В бумагах, которые я тебе дал, есть характеристики на тех людей, с которыми тебе придется работать, дружить или враждовать. Изучи, ты будешь лучше себя чувствовать завтра, поскольку будешь знать, кто из них чего стоит. Понятно?

— Да.

— Тебе когда-нибудь приходилось руководить хотя бы маленьким коллективом?

— Ну как же, Юрий Васильевич! Я же в школе работала. А старшие классы — это уже взрослые люди. И унять их бывало очень не просто. Пусть хоть такой опыт, но все же есть.

— Вот и веди себя с членами малого совета директоров как строгая учительница со школярами. Если они тебя разом подомнут, то потом из-под этого пресса вылезать будет очень сложно.

— Кто меня представит?