Богатая и любимая

— Не думаю, а знаю. Он нас на корню продал. Но он свое получит. Этот хлыщ у меня попомнит! Как минимум еще раз морду ему набью и портрет ему слегка изменю, исправлю ошибку природы. Основного своего капитала лишится.

— С ума сошел? — возмутилась Сотоцкая. — Мы же за спиной отца Аркадия как за каменной стеной!

Артемьев высокомерно усмехнулся:

— Недостаток информации порождает невежество, Лида.

Она насторожилась:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что папаша Аркадия, функционер старой школы, весьма и весьма закачался вместе со своим руководящим креслом.

— Это правда?!

— А зачем мне тебя пугать?

Сотоцкая потерянно примолкла.

— Пойдем потанцуем? — предложил Артемьев.

— Подожди. Потом. Надо осмыслить новую ситуацию.

— А я ее уже осмыслил.

— К какому пришел выводу?

— Точнее — решению. Я лягу под Дашку Муратову. И буду ей служить верой и правдой.

— Что?!

— То. У меня нет другого выхода.

— Глеб! О чем ты лопочешь?! С твоим международным именем?! С твоими званиями и заслугами?!

— Лада, — уныло ответил Артемьев, — ты никак не можешь понять, что времена построения коммунистического общества миновали десять лет назад. Прошлые заслуги не ценятся. Надо гнать и гнать вперед. Каждый день и каждый час производить что-то новое. А если Дарья вышибет меня из холдинга, где я получу такую первоклассную лабораторию? Кто мне обеспечит научные исследования?

— Да где угодно! В институтах, академии!

— Опять ошибаешься. Там все места давно заняты. Да и платят они по-нищенски. А сваливать за границу я не желаю. Ни в коем разе.

— Почему? — осела Сотоцкая.

— Кажется, на Западной Украине говорят, что «родина — это земля и могилы». Здесь моя земля и могилы моих предков, с прадедушки начиная. Какой бы я ни был, но я русский ученый. С этим и умру.

— Глеб, я найду тебе достойное место. Наука, ученые всегда ценились!

— Лида, со времен Михайла Ломоносова наука стелилась перед деньгами и властью. И так во всем мире, кстати. Дарья не худший вариант. И Екатерина Муратова, если она примет через семь-десять лет бразды правления холдингом, тоже нехудший случай.

— Глеб, — застонала Сотоцкая, — ты меня предал!

Артемьев разозлился:

— До чего женщины любят пустые слова! «Предал»! В чем я тебя предал?! В твоих малоосмысленных интригах? Так я к ним и не приспособлен.

— Так зачем ими занимался?

— Да черт его знает. Из-за тебя, наверное. Люблю я тебя, похоже, вот в чем моя неизбывная скорбь.

Сотоцкая улыбнулась сквозь слезы:

— Ты серьезно, Глеб?

— Да уж так получается.

— Может, я разведусь с Дубовым?

— Этого не надо. Жениться на тебе я не обещаю. Просто не хочу приобрести хомут на шею.

— Я не буду тебе хомутом!

— Перестань. При твоей натуре ты бессознательно, автоматически начнешь командовать и управлять нашей микросемейкой. Не надо резких поступков. Проживем как есть. Под сенью глупостей господина Дубова.

— Глеб, я постарею, и ты меня бросишь, — жалобно сказала Сотоцкая.

— А я не постарею?

Сотоцкая печально улыбнулась:

— Ты мужчина. Еще долго будешь прыгать козликом. А я…

— При твоей натуре и неуемном темпераменте, — засмеялся Артемьев, — ты и в гроб не ляжешь без мужчины.

— Да уж постараюсь, — засмеялась и Сотоцкая. — Я тебя с собой прихвачу, чтоб ты без меня блудом не увлекался. Пойдем, милый, потанцуем?

— Пошли.

Муза превзошла сама себя. В пятницу вечером на первом канале телевидения прошел ее первый клип. Во славу «Афро» красовались на экране артисты, игравшие на сцене как Гамлета, так и Офелию. Музыка была из коллекции джаза пятидесятых годов, что всегда было беспроигрышным для зрителей любого возраста. Едва рекламный клип сменился тошнотворным очередным и бесконечным сериалом из жизни страдальцев миллионеров в Южной Америке, как тут же зазвонил телефон. Даша сняла трубку, спросила:

— Муза, конечно, это ты?

— А кто еще?! — торжествующе захохотала кокетка. — Ну как тебе мой клип? Проняло?

— С моей точки зрения — удобоваримо!

— Ка-акая ты стерва! Ведь понравилось, а похвалить не можешь. Сразу видно, что так и осталась сельской учительницей.

— Ладно, мне очень понравилось.

— Ну вот! А то я волновалась, что у тебя вкуса нет!

А он есть, и тому имеются объективные доказательства.

— Какие?

— Даша, пока не говори никому, но очень важные и серьезные люди уже схватили все мои клипы по «Афро» и представят их на международный фестиваль рекламных фильмов!

— Это очень важно, Муза?

— Это престижно! Это позволит мне получить самое мощное оружие.

Какое?

— Можно без стеснения хамить своим завистникам и конкурентам. Можно оплевывать их продукцию без всякого стеснения! Можно ногами открывать двери в Академию телевидения! Да они сами меня в свою Академию за уши затащат.

— Я тебя поздравляю.

— Спасибо. Я к тебе приеду завтра утром.

— Нет, — торопливо ответила Даша. — Если завтра, то вечером. Я сама днем иду в гости. Вечером приедешь?

— А Андрея с машиной за мной пришлешь?

— Ишь ты фря какая! Я его только попросить могу, а уж поедет ли за тобой — ему решать.

— Поедет! — захохотала Муза. — Он за мной на край света поедет! Прекрасный мальчик! И как это я, старая задрыга, такого юного сумела соблазнить?