Богатая наследница

Конечно, генералу о квартире заботиться вроде бы нечего, казенную всегда дадут, там, где он будет работать.

Но Александр Алексеевич, зная, что катит ему шестой десяток, понимал, что вполне возможно любимая Ираида останется скоро одна, а то и с малым ребенком (как в воду глядел генерал. Только не знал он, что Ираида посильнее его будет и ничто её не сломит, кроме гибели сына...), и он должен всем её обеспечить.

Ибо он теперь за неё ответственен.

Опять и опять занадобился Витька Капустин.

Он мотался в Москву, там, с подачи письма генерала, обеспечил дачный участок в гектар, в ближнем Подмосковье, даже с постройкой дома договорился...

От такого генеральского доверия, Витька возомнил себя большим человеком, которому все нипочем и которого от любой беды генерал отмажет, и стал свысока относиться ко всем остальным порученцам, ординарцам и даже адъютантам, чем заслужил нелюбовь и зависть.

Генерал дал ему следующее, - оказалось, роковое задание, приискать по брошенным домам и виллам хорошую обстановку для их с Ираидой будущего дома.

Витька, не будь промах, и зная уже доброту и добропамятность Петрова, выговорил себе десять соток из генеральского гектара, а уж домок он себе поставит сам, - дружков у него в Москве было теперь навалом.

Поручение насчет обстановки было кстати, - Витька собрался и себе кое-что ухватить из Германии, и с генеральским вагоном отправить на склад в Москву.

В одной из вилл под Берлином Витька углядел шикарную мебель, то, что нужно, - он уже насмотрелся западной жизни и понимал, что к чему, парень был хваткий.

Но незадача на вилле случилась, - выполз откуда-то хозяин, ветхий старик.

Витька на хорошем немецком объяснил ему, что обстановку они экспроприируют, оставив лишь необходимый минимум.

Старик вяло махнул рукой, - согласился.

Но когда Витька с сопровождающим его солдатиком схватились выносить старинное совсем бюро, старик заблажил, - Найн! Найн! и кинулся на Витьку.

Солдатик, совсем зеленый, увидев, что на его начальника наезжает фашистюга, открыл пальбу и старика уложил.

Витька пригрозил солдатику, что его за это убийство посадят и чтоб он ни сном, ни духом - никому ничего.

Забрал треснутое уже от борьбы за него, бюро и все, что было в доме, вплоть до картин и драгоценностей в стенном сейфе, который они взорвали гранатой.

Вещи сгрузили в ангар и там Витька осмотрел бюро, за которое так хватался старик, но ничего не нашел и решил на досуге разломать его к такой-то и узнать, чего так беленился старик.

Но если где горит, то паленым пахнет.

Мебель срочно отправили вагоном в Москву, а по верхам и низам стали бродить разные слухи о витькиной деятельности, и о самом генерале Петрове... Хотя таких как Петров, вывозивших мебель и прочее из побежденной страны, - был каждый третий или второй.

Но вот отчего-то прицепились к Петрову.

К тому времени война окончилась.

Петров отбыл в Москву и ушел в отставку, а комиссия, прибывшая по поводу трофеев, их изъятия и количества, прихватила Витьку за хвост, он уже не был порученцем и сидел на "губе", то есть гауптвахте. Наломала ему бока комиссия так, что Витька слезами умылся. Послал письмо в Москву, генералу Петрову, но тот не ответил. Сам объяснялся на другом уровне по поводу "опель-адмирала" и каких-то драгоценностей, которых, - якобы, - в глаза не видел.

Но генералу-то в отставке ничего, кроме порицания, а Витьку отправили прямо из Германии на службу в дальний гарнизон, в Забайкалье, - город Читу.

Оттуда он снова написал генералу Петрову, снова на Управление, но генерал опять не ответил или же ему письмо вовсе не передали.

Генерал умер и осталась Ираида одна, с маденчиком Жориком.

Замуж больше не вышла, хотя и сватались, и сватали, - боялась чужих мужиков. Обведут вкруг пальца, обманут и оберут. И останется её любимый сынок Жорик босым-бос, голим-гол.

Любовника же имела, из простых, - на постройке дачи познакомились. Парень, что надо, - лихой, красивый, хромал, правда: на фронте разведчиком был, пулю схватил нехорошую.

Парень тот, Петро, остался при дачном поселке, "умельцем".

Ираида ему земли отрезала.

Он построился, женился на местной девчонке, а к Ираиде ходил часто, и с любовью, и с делами, и выпить-закусить.

А Витька, с горя, в той Чите, озоровал как хотел, и погнали его из Армии за пьянство. Хорошо, не посадили по хулиганке.

Люто возненавидел генерала Петрова, считая главным виновником своих бед.

Все Витька пропил, что привез и устроился работать в ЖЭК.

Женился нескоро, на новой жэковской секретарше, - тихой молоденькой девчонке, с прижитым мальчоночкой на руках.

Витька его усыновил, - своих не случилось, девчонка, хоть и молоденькая совсем, - вся больная. Померла от почек.

Витька затосковал и наверное бы сам каюка дал, если бы не привязалась к нему суровая бабища, начальница общей их жэковской конторы ( Витька ещё был симпатичный), - непьющая, не курящая, только по постельному делу зверь.

После своей квелой первой жены Витька сильно соскучал по этому делу и с бабищей они давали перцу, - пух из перин летел.

Пасынка звали Илья.