Богатство кассира Спеванкевича

И вдруг мир подернулся туманом — слезы облегчения и растроганности… Кретинка, кикимора, это верно, однако… На секунду он даже, кажется, ее полюбил… Она вышила эту монограмму без всякой надобности, она поступила опрометчиво, она едва его не погубила, и однако… однако она его спасла! Позабыла, честная, славная, добрая, а может просто поленилась. Во всяком случае, над «S» нет черточки![17] Нет ее! Нет! На «S» миллионы фамилий, а на «S» с черточкой — лишь немногие исключения. Одно было бы неопровержимым доказательством, другое — ровным счетом ничего не значит. О Боже, какое стечение обстоятельств! Сквозь карман брюк он ощущал другой точно такой же платок, но с монограммой «I.S.», где черточка была обозначена! Этот платок рос у него в кармане, увеличивался, распухал, точно под гидравлическим прессом предварительно сжали в комок пятьдесят дюжин платков и всунули всю эту массу ему в карман, и теперь она набухает с неодолимостью стихийной силы, вот-вот прорвет одежду и вывалится на мостовую…

Спеванкевич опомнился. Сейчас главное — избавиться от денег, выгрести их где-нибудь в укромном месте из карманов и из портфеля. Портфель… он тоже может выдать. С тоской, с отчаянием он посмотрел в угол двора — двое полицейских рылись в помойке…

Прикинуться Мак-Клинтоком! Начать немедленно, потому что это последняя возможность! И вдруг кассир содрогнулся, даже директор бросил на него рассеянный взгляд — новая ужасная опасность… Во дворе появился полицейский, ведущий на поводке великолепную немецкую овчарку. Пес, гарцуя, натягивал поводок, точно рвался к работе.

— Господа! — крикнул комиссар, — прошу отойти и соблюдать спокойствие!

Директор оттащил кассира в сторону. Оказалось, что у них за спиной собралась уже толпа репортеров, которые каким-то образом сумели проникнуть во двор. Пес, понимавший, что его сейчас спустят с поводка, окинул собравшихся быстрым веселым взглядом и затанцевал на месте с хитрющей усмешкой. Кассир тем временем уже приметил, что собака обратила на него особое внимание и не сводит глаз. Наставила свои остроконечные уши и замерла, оцепенела, почти так же, как он сам. Одну секунду — но это была вечность — мерились они взглядом, после чего овчарка, спущенная с поводка, легко перескочила через порог, заодно и через платок, и принялась хозяйничать в лавчонке. Обнюхав всю проблему в самом общем виде, она исчезла затем в проходе между шкафами, залаяла трижды и явилась опять, следом за ней в проходе между шкафами показался рослый полицейский.

— Что вы там делаете, черт вас побери?!

— Пан комиссар, старший сержант Куляс велел охранять мне дыру.

— Дыру?.. Дыру?!.. Где Куляс?! — загремел комиссар.

— Старший сержант Куляс производит обыск в квартире сорок один, где проживают две проститутки.

— Выйти!.. Немедленно!

— Осторожно, не наступите на платок!.. Ну и порядки… Пан комиссар, если ваши люди намерены так помогать, прошу немедленно очистить помещение банка, а заодно и дом.

— Пан, инспектор, позволю себе заметить, что государственная полиция существует не для того, чтоб «очищать» помещение по приказу следственных органов!

— Пан комиссар, я категорически возражаю против какой бы то ни было игры слов в неподобающую минуту!

— Пан инспектор, позволю себе заметить: значение слов в языке установлено наукой и подкреплено каждодневным их употреблением. Сообщаю, что на старшего сержанта Куляса будет наложено взыскание!

— Ах, какой идиот!..

— Пан инспектор, напоминаю: оценка качеств личного состава полицейских сил подлежит исключительно моей компетенции.

Пока высокие чины спорили, ищейка присела и высоко задрала лапу, принявшись искать блох, желая, видимо, тем самым доказать, что в таких условиях низшему чину исполнять свои обязанности невозможно.

— Это Баттистини, наша лучшая ищейка, — информировал меж тем прессу старший сержант Пудель, профессор высшей собачьей школы. — Баттистини — сын знаменитого Гулливера и полицейской суки Мельдуи, лауреат многочисленных конкурсов. В его послужном списке обнаружение всех трех убийц семьи Пеховичей в Збуйках, разоблачение изготовителей фальшивых тысячемарочных банкнотов в Нендзинке под Варшавой, а также ликвидация известной банды Фестняковского, по паспорту Цуцилович, он же Цивиль. Кроме того, многочисленные дела со взломщиками, это основная его специальность…

Баттистини стал над платком, осторожно и опасливо его обнюхивая и кривя при этом нос с явным неодобрением. Вот он фыркнул раз, другой, задумался и поводя носом по полу устремился к порогу…

Все следили за собакой, затаив дыхание! Спеванкевич обратился в камень. Он ощущал себя во власти непостижимой мистической силы, которая вдруг указала на него перстом… Настойчиво придерживаясь зигзагообразного маршрута, чуткий пес вынюхивал что-то на полу, вот он передними лапами уже за порогом. Еще несколько шагов и…

«Признайся! Признайся сам, добровольно! Вот деньги… Вот все до гроша… Смягчающие вину обстоятельства… Милосердия! Пощады!»