Богатство (СИ)

— Анни, — тихо спросила я у дочери, чувствуя как сердце колотиться в горле. То ли от волнения, то ли от бега. — Почему ты не хотела идти туда? — махнула головой в сторону харчевни, — откуда ты знала, что нельзя?

Я, наверное, сошла с ума, но теперь мне почему-то казалось, что это был не просто каприз маленькой девочки. Но ведь этого не может быть! Анни улыбнулась и ответила:

— Мне камесек казаль…

— Камешек? — удивилась — Какой камешек?

Дочка порылась в кармашке и достала большой круглый голыш:

— Оть такой… Он казаль низзя. Маме и Луське низзя… там злой дядя…

— Маме и Лушке нельзя, — прошептала я, ошеломленно уставившись на Анни. — А что еще сказал тебе камешек?

— С Нюнем мозьно! Се месьте мозьно…

— Мама, — Лушка наконец-то догадался, — это был, — он побледнел, а в глазах появился страх. Как тогда, два года назад, — этот дядька… Он… плохой человек?

— Да, — я кивнула. — нам повезло, он не узнал ни меня, ни тебя…

— Камесек казаль, месте мозьно. Месьте холосо… Злой дядя сё забыль…

Кто эти «месьте» и почему «месьте мозньо» вопросов у меня не вызывало. Очевидно речь шла о нас с Лушкой и Гиремом, как о последних потомках Древних Богов. Но откуда Анни это знала?

Глава 28

После того случая увлечение Анни игрой в камушки заиграло новыми красками. Не знаю, как она это сделала, на ум приходили только гадалки и гадания на камнях из моего другого прошлого, но инцидент в харчевне невольно заставил нас прислушиваться к тому, что говорил маленький ребенок. Самое странное, все, что «казаль камесек», сбывалось. Правда, больше никаких серьезных предсказаний Анни не делала, ограничиваясь прогнозом погоды на завтра, поиском потерянных мелочей и предупреждением о приходе гостей.

Сначала нас это забавляло, и мы с Лушкой задавали «камеську» каверзные вопросы. Но постепенно забава наскучила, и мы перестали обращать внимание на разговоры нашей малышки с камнями.

К первому снегу в подвале дома Гирема развернулось настоящее производство. Я немного усовершенствовала станки, вместо тяжелой доски с дыркой сделала легкое деревянное кольцо, которое можно было держать в руках. И, помятуя о том, что не многие женщины в Нижнем городе умеют считать, приготовила размерную линейку, на которой обозначила длину резинки, верхней части носка, пятки, стопы и мыска. Так они смогут контролировать процесс вязания, прикладывая линейку, чтобы все носки были одинаковые. Таких линеек я сделал по несколько штук на весь размерный ряд. Я набрала и обучила вязать на станках двадцать мастериц. Осталось только дождаться возвращения купеческих караванов.

Осень в этом году как назло выдалась затяжная и дождливая. Даже в харчевне стало намного меньше народу, люди предпочитали сидеть дома. Я страшно нервничала и не находила себе места. И, чтобы не осталось времени на переживания, решила расширить ассортимент выпечки в харчевне. Мы уже вовсю продавали и пиццу, и шаурму, и гамбургеры, но сладости пока не выпекали. В нижнем городе десерты ограничивались пирогами с фруктами и ягодами, сахар стоил чересчур дорого — пять филдов за шат (*450гр). Его можно было заменить медом, но за полгода я так и не нашла времени для кухонных экспериментов: то открывала ресторацию, то мануфактуру. И сейчас с раннего утра, пока кухня свободна, я уходила в харчевню, чтобы проработать новые рецепты.

В полдень у нас начинались уроки. Либо у Орега, тогда Нюнь приводил детей, либо я проводила их сама, обучая Лушку всем необходимым принцу наукам. Анни всегда была рядом и тоже училась, хотя я пока ее не заставляла. Еще слишком мала.

То утро началось очень удачно. Я наконец-то подобрала нужные пропорции для песочного теста и последняя партия печенья получилась почти такая же, как в прошлом, если не считать сильный привкус меда. Но мне даже понравилось. Я аккуратно сложила рассыпчатое печенье в пару холщовых мешочков, один занесу Селесе. До полудня еще долго, а я давненько не была у нее в гостях. Уже соскучилась.

Толкнув тяжелую дверь, вышла из харчевни.

Тяжелое, темно-свинцовое небо висело над городом. Казалось, что оно до сих пор не упало и не придавило город только потому, что зацепилось за высокие башни крепостных стен. И от этого было немного не по себе.

Я зябко поежилась, ветер совсем стих, и мелкая водяная взвесь неподвижно висела в воздухе. От такого дождя не спрячешься ни под одеждой, ни под широкой кожаным пологом, который использовался вместо зонта. Мешочки пришлось спрятать под плащ и прижать к себе, чтобы выпечка не размокла. Теперь я не была уверена, что донесу печенье целым и невредимым. Все же оно слишком хрупкое и быстро крошится. Надо быть осторожной, а то будем пить взвар с крошками да обломками.

Шла я не спеша, размышляя о чем-то своем и прикрывая печенье краем плаща. Если Селесе оно понравится, надо завтра же выставлять на продажу.