Богатые — такие разные.Том 2

— Господин Ван Зэйл, — с обаятельной улыбкой проговорил доктор Уилкинз, — вы что, хотите нагулять себе энцефалит? Разумеется, осложнения на мозг при паротите всегда обратимы, но, уверяю вас, это в высшей степени неприятное осложнение.

Я упал на свои подушки.

К сожалению, мои испытания только начинались. Жар не спадал, и самочувствие мое ухудшалось. Правая сторона лица опухла, и я стал казаться цирковым уродом. Кожа на нижней челюсти отвисла и болталась. Я почти не мог открывать рот и есть твердую пищу был не в состоянии. Моим самым большим достижением было всасывание жидкости через соломинку. Мучаясь, думал о том, как хорошо, что затронута только одна сторона лица, пока не обнаружил набухлость за другим ухом, и понял, что левая сторона обречена тоже.

Я долго отказывался пускать к себе кого бы то ни было, кроме своего слуги, но, в конце концов, ко мне прорвалась Алисия.

— Корнелиус! — пришла она в ужас.

Я попытался открыть рот. Гланды мои засвистели. Морщась, я молил Бога, чтобы боль отпустила, и прошло несколько секунд, прежде чем я дотянулся до блокнота и карандаша. Ведь говорить я совершенно не мог.

— Не знаю, должна ли я тебе это сказать, — начала Алисия, но я говорила с Эмили. Она думает, что ты, вероятно, заразился от Тони. Надеюсь, ты простишь ему это.

«Я сдеру с себя кожу, лишь бы он был жив!» — написал я в ответ, но не мог, ни засмеяться, ни улыбнуться. Я слишком страдал.

Скоро припухлость с правой стороны опала, и я с облегчением подумал, что дело идет к выздоровлению, но неожиданно проснулся среди ночи от жгучей боли в паху.

Никогда раньше я не испытывал большего ужаса. Старого Уилкинза вытащили из постели и привезли на машине ко мне. Одно из величайших благ, даруемых богатством, состоит в том, что в любую минуту доктор всегда в вашем распоряжении.

— Я становлюсь импотентом, — потея, заявил я, — не так ли, доктор?

— Нет, господин Ван Зэйл, — отвечал он. — Даю вам слово, что в результате этой болезни вы импотентом не станете.

Я ему не поверил. Я был в отчаянии.

— Это часто случается при паротите?

— В этом нет ничего необычного.

Он выписывал очередной рецепт на болеутоляющее.

— У вас были другие пациенты с таким осложнением?

— Да, несколько человек.

— И вы можете поклясться мне в том, что все они способны после этого к половому сношению?

— У них даже есть дети. — Он, видно, пожалел меня и слегка улыбнулся. — Могло бы, знаете ли, быть и гораздо хуже, — добродушно проговорил он. — Там же два яичка.

Я побелел от ужаса, когда он вышел из комнаты.

— Это страшная болезнь! — кричал я потом Алисии. — Никогда не думал, что она может поражать гениталии! Почему никто об этом никогда не говорит?

— Тебя воспитывали в тепличных условиях, Корнелиус. Меня тоже, как я догадываюсь. Но я помню, Ралф когда-то говорил, что это может делать мужчин импотентами. Разве не приятно сознавать, что он ошибался?

Мне приснилась операция кастрации. Каждый день звонил Уилкинз. Его беспокоило, что я не верил его утверждениям, и он сам предложил пригласить второго врача. Понимая, что веду себя как трус, я отклонил это предложение.

На следующий день болезнь затронула и второе яичко.

— Да, вы действительно переживаете скверное время, — заметил доктор Уилкинз, склонившись над очередным рецептом. — Но это все же лучше энцефалита или панкреатита. Ваша супруга купила себе новый пеньюар, чтобы отпраздновать ваше выздоровление?

Я ненавидел этого эскулапа. Когда он ушел, я повернулся лицом к стене и за двенадцать часов не проронил ни слова. Это был кризис моей болезни.

Через два дня началось улучшение, а через неделю я уже почувствовал, что у меня есть какая-то надежда на будущее. Шли долгие, однообразные дни выздоровления, а я все больше нервничал и тщательно исследовал себя в ванной комнате (я не мог набраться храбрости, чтобы проверить себя мастурбацией). Но потом, наконец, наступил момент истины. Ночью, предшествовавшей моему возвращению на работу, Алисия нарядилась в черный атласный пеньюар, заставила меня выпить два бокала шампанского и заманила к себе в постель.

— Я знаю, что превращаюсь в импотента. Мои гениталии сжались.

— Чепуха, Корнелиус, как это может быть? Это просто тебе кажется, потому что, пока ты болел, они распухли и увеличились вдвое.

— Значит, можно предположить, что я чуть лучше евнуха?

— Ах, дорогой, не будь таким глупым! Ты говоришь все это просто назло доктору Уилкинзу.

Я рассмеялся и, глядя на Алисию сквозь дымку, возникшую перед глазами после шампанского, подумал, что никогда не видел ее более прекрасной. У нее было совершенно изумительное тело: длинные ноги, безупречная белая кожа и небольшие круглые твердые груди.

— Господи, как адски трудно жить по-холостяцки! — страстно воскликнул я и тут же забыл про свой паротит.

Моему испытанию пришел конец, и, когда я на следующий день вошел в свой кабинет, у меня было такое приподнятое настроение, что я даже согласился выпить со Стивом, когда пришло сообщение о том, что Эмили родила дочь.

— За мою племянницу! — с улыбкой воскликнул я, поднося бокал к бокалу Стива.

Он, в свою очередь, улыбнулся со словами: