Богатые — такие разные

— Очень мило, — проговорил я. — Но это невозможно читать. По-видимому, этот цветистый шрифт выбран для того, чтобы вызывать представление об Индии.

— Вот именно! — победоносно воскликнула Дайана. — Мои изделия будут носить название «Тадж Махал».

Мой вздох прозвучал почти как стон.

— В чем дело? Почему бы и нет?

— Дорогая, ваши покупатели, весь этот мало образованный пролетариат, никогда не смогут даже произнести это название. А уж о том, что речь идет об Индии, они просто не поймут.

— Но я не собираюсь поставлять продукцию пролетариату! Она будет предназначена для тех женщин высшего света, кому до настоящего времени запрещалось пользоваться косметикой и которые могут позволить себе платить за новую моду, прелесть которой воспринимается обонянием!

— Ваши слова лишь означают, что вы не в курсе экономической ситуации тысяча девятьсот двадцать второго года. Я не сомневаюсь в том, что вы можете заработать шиллинг-другой, продавая свой товар аристократии, но если вы хотите должным образом вернуть мне мои деньги, вам следует рассчитывать на массы. Англия созрела для массового производства, и именно в него и надо вкладывать деньги, что я и делаю со своим капиталом. — Я сложил стопкой ее эскизы и вручил их Дайане. — Измените цвет, золото трудно читается, и хотя я люблю голубой цвет, он слишком бледен, чтобы производить сильное впечатление. Я поручу прибывшей из Нью-Йорка группе исследователей рынка решить, какие цвета могли бы иметь наибольший успех при сбыте.

Я принялся ходить по комнате, как делал, диктуя деловые письма, что позволило мне полностью сосредоточиться на этой проблеме.

— Удалите это затейливое тиснение, используйте простые, понятные буквы, которые сможет прочесть любой. Откажитесь от названия «Тадж Махал». Вам нужно название, звучащее как имя девственной героини романа девятнадцатого века. Давайте-ка подумаем. Как звали всех этих продажных женщин? Лили, Бэлл, Гленкора…

— Я не хочу называть свою продукцию именем какой-то дурацкой викторианской героини!

— Тогда подумаем о чем-нибудь классическом — почему бы… Ну да! Конечно же! Дайана! Вот то, что нужно! Дайана Слейд — очень мило и элегантно, и куда более очаровательно, чем ваше собственное, реальное имя. Мы назовем фирму «Дайана Слейд Косметик», и вы сможете «давать» своим духам имена богинь античности!

— Но какое отношение все это имеет к Индии?

— Совершенно никакого, но на ком лежит ответственность за то, чтобы продукцию покупали?

— На мне! На мне, слышите, вы, противный, вульгарный, гоняющийся за деньгами американец!

Я удивленно повернулся к ней, но, к счастью, удержался от смеха.

Подумав о том, как поступить, я не стал оправдываться, а просто сказал:

— Дайана, когда я был юношей, много моложе вас, я без гроша в кармане приехал в Нью-Йорк с беременной женой, и должен был зарабатывать на жизнь. У меня было псевдооксфордское произношение, я любил классику и страстно ненавидел вульгарность. Однако мне не потребовалось очень много времени, чтобы понять — эти сомнительные достоинства не имеют никакой ценности и не оказывают никакой помощи в таком городе, как Нью-Йорк. Я учился выживанию в суровой школе, Дайана. Надеюсь, что ваш курс выживания окажется более легким, чем мой.

Прошло несколько секунд, прежде чем она ответила неровным голосом:

— Простите меня. Меня просто шокировало, как вы вдруг превратились в навязывающего свое мнение бизнесмена двадцатого века с ярко выраженным американским акцентом.

На этот раз я все-таки рассмеялся.

— Я же говорил вам, что я из Нью-Йорка! Не думали же вы, что я делал деньги, декламируя стихи Катулла, не правда ли? Но, может быть, мне следует снова его процитировать, чтобы убедить вас в том, что доктор Джекил не совсем мистер Хайд: «Vivamus, mea Lesbia, atque amemus…»[5]

«…Da mi basia mille!»[6] — тут же подхватила Дайана, подставляя мне губы для поцелуя. И когда я скользнул руками по ее талии, меня не нужно было убеждать в том, что она действительно самая замечательная девушка на свете.

Следующим утром после завтрака мы отправились покататься на парусной шлюпке. Я уже решил остаться еще на одну ночь в Норфолке, чтобы обсудить вопрос о приобретении имения. Было желательно иметь независимую оценку, но я подумал, что ввиду ветхости дома и отсутствия современных удобств мне удастся приобрести его дешево.

В то время от этих мест Лондон казался таким же далеким, как и Нью-Йорк. Твердо решив, что следующие двадцать четыре часа я не буду заниматься никакими делами, я поднял парус на шлюпке и с Дайаной на румпеле поплыл по Мэллингхэмскому озеру.