Богатые тоже скачут, или Где спит совесть

Потом, когда все немного утряслось, мне стало еще труднее. Потому как я сходила с ума от душевной сумятицы и отказывалась что-либо понимать. Внутри меня бурлил такой комок эмоций… самой становилось страшно. Я даже попросилась в любую «горячую точку». Одной и без оружия. Отказали. Дескать, мир еще не готов к ядерной войне…

Что сказать, я до сих пор ошеломлена… Трудно определиться в таком раздрае, пребывая в смятенных чувствах. С одной стороны – это мой последний шанс доказать свою лояльность и профпригодность, с другой – я растаяла липкой сладкой лужицей, как только он прикоснулся ко мне. И кто я после этого? Какой из меня карающий ангел тогда получится?

Я потерла ноющие виски. Кофе давно остыл и подернулся радужной пленкой.

Есть ли четкое объяснение тому, почему мы чувствуем любовь или симпатию к определенному человеку, даже если он и недостоин этого? Какая биохимия творится в этот момент между мужчиной и женщиной? Кто придумал это издевательство над бессмертной душой и смертным телом?

Можно ли четко разделить грань между плохим и хорошим? Почему мы все забываем о полутонах? У каждой монеты всегда две стороны.

Я тихо сходила с ума тогда, пытаясь разобраться и не приближаясь ни на шаг к разгадке. Вскоре Саш добился пересмотра дела. Думаю, он сделал это, чтобы подтолкнуть, понимая: я должна сама для себя решить, кто я и как мне жить дальше.

Я честно уцепилась за первый подвернувшийся шанс и рьяно углубилась в обычную конторскую рутину, пока однажды ко мне не ворвался брат. Усевшись на стол, прямо на горы бумаг, Саш покачал ногой и уверенно заявил:

– Зря стараешься!

– Чего так? – подняла я голову от биржевых сводок. У меня от этих цифр просто в голове мутилось. И как люди во всем этом легко и быстро разбираются?

– Скоро твоего подопечного упекут в тюрьму за твое убийство и…

– КАК?! ЗА ЧТО? – с громким воплем вскочила я.

У меня закружилась голова. Стало нечем дышать.

Всхлипывая:

– Это ты виноват! Если бы ты меня не утащил так срочно…

– Ага, – кивнул брат. Насмешливо скалясь: – Считаешь, я должен был остаться и представиться твоему мужу…

– ОН МНЕ НЕ МУЖ! – перебила его я, отчаянно огрызаясь. Достали уже с этим замужеством! Сам же его, зараза, и подстроил, а теперь измывается над бедным несчастным ангелом.

Саш проигнорировал мою реплику и со скрытым ядом продолжил:

– …Здравствуйте, уважаемый Никос! Позвольте представиться, я – старший брат вашей жены, Сашиэль. «Справедливость Бога». – Уставился на меня золотыми глазищами. – Может, еще крылья нужно было дать пощупать, да? Или, скажешь, нимб во всей красе показать?

– А дал бы? – У меня загорелись глаза. – Прикинь, как бы было красиво!

– Прикидываю, где бы твой Никос сейчас обретался! – фыркнул брат, стараясь не расхохотаться. – В комнате с резиновыми стенами и очень милым персоналом!

– Мне срочно нужно на Землю! – не стала я спорить. Попросила, умильно заглядывая брату в лицо и делая молящие глаза кота из «Шрека»: – Отпусти меня! Материализуй!

Брат присвистнул, распахивая белоснежные крылья с золотыми кончиками:

– Еще чего! Мало тебе за прошлый раз всыпали?

Я повисла на нем, чмокая в нос:

– Ну пожа-алу-уйста, братик!

– Не получится, – произнес Саш, рассеянно проводя рукой по своим кудрям. Спрыгнул со стола и нервно зашагал по моему офису туда-сюда, словно обдумывая сложную логическую задачу. Напомнил: – Ты под особым контролем и сможешь появиться на Земле только после окончательного решения высочайшей комиссии.

– Когда они наконец примут решение, мне там будет уже нечего делать – пройдет пара веков! – насупилась я. Помахала бумажным рулоном перед самым носом злобного надсмотрщика. С намеком уронила: – И еще! Запомни – в тюрьмах мужчин содержат отдельно от женщин!

– Что ж, это веский аргумент, – продолжил издеваться надо мной братец, снова усаживаясь на столе и нависая над моим рабочим местом, как дотошный педант-учитель над нерадивым учеником.

– Тебе хорошо говорить, а войди в мое положение! – упирала я на чужую сознательность.

– Да его сразу выпустят, – заверил меня светоносец. Недовольно скривился, будто попало на язык что-то кислое. – Как только ты объявишься…

– И тут же посадят снова за мое настоящее убийство! – парировала, ни на минуту не забывая про чей-то скверный характер.

Нашу беседу прервал громкий рев торжественных фанфар и хор ангелов. Судя по всему, во врата рая вступал редкий по нынешним временам праведник. Я поймала себя на том, что даже не тянет слетать поинтересоваться, кто же то был. Раньше обязательно бы полюбовалась. Вот до чего поганец Никос бедную крылатую девушку довел – совсем утратила прежние ориентиры и забросила должностные обязанности!

Мы переждали эту благостную симфонию и продолжили разбирательство.

– Что ты предлагаешь? – Братец скосил глаза в распечатку котировок акций.

– Это что ТЫ предлагаешь?! – набычилась я, ломая карандаш. И еще один. И еще. С упреком: – Это же ты работаешь здесь моим тюремщиком…