Богатые тоже скачут, или Где спит совесть

— Нет! Именем Господа нашего Иисуса Христа клянусь — живую и здоровую! — истово перекрестившись, заверил меня начальник СБ и выжидательно уставился на мою скромную персону. Взгляд серьезнее не бывает, зрачки сужены (это особенно хорошо заметно на фоне ярко-синей радужки, довольно редкой для аборигенов).

Злится, что ли? Или на вшивость испытывает?

А может, проходя сторонкой, человека случайно боднула в бок порядочность, а я лишаю его возможности раз в жизни сделать доброе дело? Скверно.

— Зачем вам это?! — не утерпела покопаться в причинах странной и необъяснимой благотворительности. Насколько понимаю, до меня никому из жертв Казидиса таких заманчивых предложений не делали!

— Без вас проблем станет гораздо меньше и всем станет легче жить, — опуская взгляд, честно признал брюнет.

Я смело посмотрела ему в лицо и твердо сказала:

— Тогда я остаюсь. Не в моих правилах облегчать злостным преступникам жизнь!

Когда я в черных шелковых трусах и свободной бирюзовой футболке млела у бассейна, ко мне боком приблизился садовник и передал трубку телефона.

Смотри-ка, у них есть цивилизация! А как они ее от меня тщательно скрывали!

— Хэллоу! — выдохнула я в мембрану грудным голосом сирены и смела собеседника с ног. Иначе как объяснить, что пару минут со мной красноречиво молчали?

— Джул, — раздался наконец голос Никоса. — Что ты хочешь из одежды?

— И тебе привет, последователь Микаэля Соломона, — поздоровалась я, намекая на «Голубую лагуну».

— Что. Ты. Хочешь. Из одежды? — очень тактично и вежливо обругал меня Казидис, скорее всего мысленно мечтая удавить меня на телефонном шнуре. Но сегодня был не его день. Мы друг от друга далеко, да и телефон в моих руках — стандартная радиомодель.

— Мне всего хватает, — ехидно «утешила» я его. — Для того чтобы смотреть на солнце сквозь решетку, совсем не нужно платье от-кутюр.

— Тебя больше не запирают, — возразил Никос.

Разумнее было бы промолчать. Правда, любой, кто меня знает, подтвердит — нормальности и разумности за мной отродясь не водилось.

— Только в целях предотвращения землетрясений, — легко согласилась я. — Но для меня сейчас весь твой остров в решетку, так что можешь мне выбрать что-нибудь сам… в полосочку… и мы будем мило гармонировать с колючей проволокой.

— А нормальную одежду?..

— Никогда! — Тут уже дело принципа. Я существо неорганизованное, но стра-ашно принципиальное!

И случилось невообразимое — внезапно Казидис испытал острый приступ желудочно-кишечной совести (звучит словно приступ аппендицита или колик. Наверное, такая редкость у подобных ему бывает лишь единожды).

— Вероятно, я должен был тебя пригласить на остров…

— Вероятно! — Где-то сдох слон и начинал пованивать!

— Давай притворимся, что я тебя пригласил, и начнем все сначала?.. — Этой фразой он напрочь убил во мне проклевывающиеся ростки доброго, чистого и светлого.

— Хорошо. Уговорил! — Пробудилась лютая жажда крови, а отказывать ей с непривычки было тяжко. — Тогда давай притворимся, что ты — последний человек на Земле, от которого бы я приняла это приглашение! — ласково пропела я.

— Будешь стоять на своем? — раздраженно прорычал проклятущий миллионер. Какая экспрессия! Можно подумать, это я его дважды украла и пыталась изнасиловать?!

Уж лучше на твоем!

— Непокобелимо! — заверила его я.

— Я вернусь! — грозно заверил он меня и отключился.

— На каждого Терминатора всегда найдется доменная печь! — с торжеством заявила я, возвращая телефон садовнику.

Хотела, разумеется, заныкать это достояние, но мужик так за ним охотился, что я побоялась — затопчут.

На следующее утро мне сообщили через Аристарха:

— Сегодня вам привезут вечерний туалет, Джул.

— Благодарю за неустанную заботу, — неискренне порадовалась я. — Но скажите, почему именно вечерний? В обычный я уже ходить не могу?

— Это наряд, — тонко улыбнулся эскулап, не принимая предложенной мной игры в слова.

— Вне очереди? — опешила я. — Простите, доктор, у меня очень плохо с военной дисциплиной. — Скорбно вздохнула: — Не пойму, кто кого не любит, но факт есть факт — мы изначально несовместимы.

— Это — платье! — влез в пикировку Аристарх.

От жары он взмок и стал смешнее обычного. Ну натуральный Губка-Боб. Его словно жарили в масле, как пончик. Ари все время вытирал блестящий лоб носовым платком, но ему это мало помогало. Короткая стрижка стояла дыбом, под мышками на рубашке с коротким рукавом целые озера пота. Душка-доктор, похоже, совсем «вареный». Бегал, наверное, с утра по своим врачебным делам. Как бы тепловой удар не получил, бедолага!

Ничего удивительного. Это Греция. Как показывает термометр, тут днем жара до пятидесяти градусов по Цельсию. Шкалы по Фаренгейту у них нет. А жаль…

Тяжело пыхтящий доктор вызывал жалость. Не то что я! Свежа как огурчик и полностью готова к бою! Прямо Микки-Маус накануне очередного сражения с извечным противником-котярой.

Меня опять озадачили одеждой. На редкость настырно, замечу:

— Так что насчет платья?