Богатые тоже скачут, или Где спит совесть

— К этому привыкнуть нельзя! — честно призналась я. Спокойно предложила: — Никос. Давай договоримся по-хорошему. Подари мне большой булыжник, можно даже не из драгоценных камней, обычный… А я сама раздобуду веревку, повешу себе на шею и попрощаюсь с тобой по-дружески… перед тем как бултыхнуться с обрыва вниз…

— НЕТ! — Эта идея ему не понравилась категорически. Скорей всего, Никосу было жалко терять камень. Жлоб! Редкий скупердяй и жлоб! — Утром вы отправитесь за свадебным платьем! А пока спи!

Ага-ага. После такого если и уснешь, то вечным сном.

Уснуть я, естественно, не уснула. Куда мне! Понятное дело, предсвадебная лихорадка. Нервы, свои и чужие. Особенно чужие… Предчувствия. Нехорошие и много. Жалость к себе и сочувствие к окружающей среде…

В общем, организм бурлил в предчувствии катаклизмов, а мозг вскипал в черепной коробке, как суп в походном котелке.

Так что я не спала. Правда, немного подремала. До тех пор, пока не пришла несчастная, замученная горничная и не начала мне рассказывать на ломаном английском:

— Мадам, не пошли бы вы в сад!

Я сладко зевнула, потянулась и ответила:

— Я бы и в Салоники пешком пошла, только зачем?..

— Вас там поимеют, — освежила мой словарный запас безымянная черноокая гречанка, сильно коверкая иностранные слова.

Первое время я даже не нашлась с ответом — никак не могла переварить сложную информацию. Потом все же отозвалась:

— Правда? — подняла я брови. — И кто такой смелый? И сколько сразу? К чему мне готовиться?

— Два мужчины… мнэ-э-э… ждут, — сказала косноязычная дева. — Остальные готовятся.

— О как! — подивилась я. — Тогда пойду посмотрю, кто там такой смелый в клубе самоубийц.

Но пошла не сразу. Сначала умылась и переоделась. Трусов я натырила целую кучу, теперь могла переодеваться по пять раз на дню, радуя стильным видом окружающих.

Я выглядела просто сногсшибательно в синей майке и голубых шелковых боксерах с ромбовидным белым принтом.

И вот тому прямое подтверждение: когда спустилась, то сразу прочувствовала мужское пристальное внимание. Георгиоса — того просто перекосило, а охрану вообще… переклинило намертво.

— Без завтрака никуда не поеду! — сообщила я застывшим в алых лучах рассвета статуям.

— Ты вроде такая мелкая, а такая прожорливая! — немедленно поспешил меня обидеть Йоргос.

— Не надо, — мягко вступился Аристарх. — Девочка растет. Ей нужно много витаминов и минералов…

— Растет?! КУДА?! Куда она растет? — обиделся эсбэшник, еще не отошедший от вчерашнего насильственного альпинизма. — Тут уже все выросло! — И чуть было не изобразил в подробностях.

— Что именно? — Я решила до еды не буянить. Это плохо влияет на пищеварительный процесс.

— Что выросло, — дальше шепотом по-гречески и очень неприлично, — то выросло! — припечатал Георгиос, сопровождая меня в столовую.

Кухарка ко мне выйти наотрез отказалась, и нас кормила охрана, подтаскивающая блюда с яичницей, сосисками, беконом, овечьим сыром, йогуртом, маслом, медом, лепешками и прочими вкусностями.

Мне даже дрожащей рукой налили кофе в чашку! Не то что Йоргосу — прямо на колени. И завтрак у нас вышел очень театральный и национально колоритный.

В процессе общения начальника с подчиненными выяснилось: когда он оторвет им руки и вставит в нужное место, мы дружной компанией двинем в Афины, в свадебный салон. Цитирую: «За той тряпкой, в которой тебя похоронить мало!»

Тут вмешался доктор:

— Не порть девочке торжественный день. Она должна радоваться этому событию!

Я уже хотела улыбнуться…

— Этого дня она ждала всю свою жизнь! — закончил добрый Аристарх.

Я подавилась.

Когда мне выбили наружу легкие и я смогла хоть как-то дышать, утирая слезы, доктор добавил:

— Видишь, черствый ты человек, как она сентиментальна! Плачет…

Слова застряли у меня в горле. Только ресницы — блым-блым… и то… не сильно. Вытаращенные глаза мешали. И не одной мне, кстати.

Георгиос тот вообще в астрал выпал. Только и смог произнести:

— Какой сентиментальный крокодил!

— Благодарю! — безмерно возгордилась я, принимая абсолютно невинный вид.

Йоргос поежился.

По дороге к вертолету выяснилось: мы летим впятером. Я и четверо сопровождающих мужчин. Их что, набрали по одному на каждую конечность? А голова уже не считается?

Если я правильно поняла, то Георгиоса посылают охранять меня; Аристарха — охранять Йоргоса от меня; а охрана в качестве присмотра, чтобы Георгиос не прибил втихую невесту и не закопал под первым попавшимся кустом. Думается, вторая задача моей личной охраны — путаться под ногами и создавать эффект массового присутствия.

В вертолете нельзя открывать двери, высовываться в… окна, толкать локтями и коленками пилота и пассажиров, кричать, визжать и лягаться… — бухтел эсбэшник, запихивая меня в самый хвост.

Они думают, я повыкидываю всех из вертолета и угоню его в Турцию? В Албанию? В Эмираты?! Хорошо, допустим. Теперь объясните мне, чего я там не видела?.. Верблюдов? Шейхов? Арабов? Бедуинов? Или меня, по-вашему, преследует идея фикс сменять шило на мыло и один гарем на другой?!