Богатый

«Кто там, — повторила она, — я буду стрелять». За дверью затихло. Марта, с револьвером в напряженно вытянутой руке, ждала… И вдруг несмелый скребок и тихое повизгивание, а за повизгиванием негромкий, счастливый лай. Да какой лай! Знакомый, милый, который так и отдался эхом в памяти. Зазвенели запоры и щеколды, Марта распахнула двери в ночь, во всю ширь, Волчок поднялся на задние лапы а передние с размаху положил ей на плечи. И обнялись человек и зверь, и так стояли несколько секунд. Горячий язык зверя слизывал слезы с лица Марты, лизал ее руки. Марта плакала впервые. Впервые с минуты, отнявшей у нее Марка. Она плакала, а пес извивался, весь ходуном ходил от счастья. Его длинный хвост неистово стучал по косяку двери, и он блаженно взлаивал.

Когда Марта вошла в комнату, только тогда Волчок лег на коврик у кровати и, задрав заднюю окровавленную лапу, начал ее старательно облизывать. Марта увидела его впалый, грязный живот, резко выступающие ребра. Бросившись к шкафу, она вытащила оттуда все, что имела в запасе и наполнила миску до краев. Волчок все глотнул в одну минуту, тогда Марта промыла и перевязала его раненую лапу. Потом целовала его славную морду, смотрела и не могла насмотреться, и все спрашивала, спрашивала: «Ну, как ты меня нашел? Каким чудом?» И вдруг поняла. Чудо это свершила нерушимая, непостижимая, нечеловеческая любовь.