Богатым быть не вредно

– Я бы тебе сказал, Федя, но я решил больше не употреблять слов, которых не печатают в газетах, – ответил он с достоинством человека, которому хамить не позволяет талант.

– Тогда хоть тридцать восемь копеек?[1] – это была стоимость маленькой бутылочки лосьона.

Кукушкин вежливо его куда-то послал и умолк. Сначала в трубке было тихо, затем затрещало, и Вася услышал, словно из испорченного радиоприемника: «Вот хмырь… пропил все до копейки… ох бедная моя головушка… а еще интеллигента корчит, чмо гороховое… Ну что же… как говорил Ильич, мы пойдем другим путем…»

«Ну, за хмыря и чмо ты еще у меня получишь», – беззлобно улыбнулся Вася и бросил трубку.

Не успел он умыться и привести себя в порядок, как ему позвонила Люба, продавщица из гастронома и главная кормилица его надежд и веры в человека. Учитывая тот незначительный фактор, что Вася уже был должен ей несколько зарплат и два года откупался обещаниями жениться, ответил любезно:

– Любуся, рад тебя слышать. Где ты пропадала?

– Ничего себе, сам меня избегаешь и меня же еще упрекаешь? – удивительно, но слова и мысли ее полностью совпадали. – Я тебе только тогда и нужна, когда у тебя пусто в кармане да голова трещит на похмелье.

– Любочка, завязал! Клянусь твоим единственным ребенком, что завязал…

– Да ты же весь в узлах, – вздохнула она и заговорила соскучившимся голосом: – Ладно, Васюта, я сегодня получила зарплату. Премию тоже отвалили, квартальную.

«Ну, с этого и начинала бы!» – обрадовался Кукушкин, с ужасом осознавая, что не так-то легко начинать новую жизнь.

– Странно…

– Что странно, Вась?

– Странно то, что у вас еще не отменили зарплаты и премиями балуют… И это в то время, когда голодный простой советский народ…

– А говоришь, завязал, – Люба решила, что он уже «выпимши».

– Любуся, да не сойти мне с этого места: я только из постели!

– Ничего себе, я уже успела червонец наварить, а ты еще дрыхнешь. Ну ладно, Васюта, я сдаю смену в шестнадцать ноль-ноль. Подскочи на тачке, у меня будет пара сумочек. «А потом будет все остальное», – мысленно добавила она.

– Люба, ты же сама знаешь: как скажешь, так и будет, – послышалось твердое обещание.

– Ну тогда целую тебя, мой мартовский котик! – она чмокнула в трубку, а Васе показалось, что не так уж и плохо жилось ему по-старому.

До шестнадцати ноль-ноль еще оставалось больше четырех часов, и Кукушкин решил позавтракать. Достав из холодильника позеленевшую колбасу, он поджарил ее, и с черствым хлебом она пошла за милую душу. В доме, кроме чая, ничего не оставалось, и на десерт пришлось включить телевизор.

В пятнадцать ноль-ноль он спустился во двор и минут пятнадцать заводил автомобиль. «Жигуленок», доставшийся ему от жены, уже требовал ремонта. Кукушкин давно решил его продать, но никак не мог найти подходящего клиента, а ездить в комиссионный – не было времени. Кроме того, Вася считал, что молодой мужчина в его годы без личного авто – все равно что молодая женщина без обеспеченного мужа. Да и жаль расставаться с железным другом, который не раз тебя выручал.

Без пяти шестнадцать он подъехал к гастроному, где работала Люба, и припарковался за углом. Возле заведений подобного рода ему еще не приходилось останавливаться у парадного. Вася всегда встречал ее с черного хода и помогал подносить сумки. Люба была безмерно счастлива и буквально таяла, когда он целовал ей руку. Вася знал, что делает, ибо в такие минуты она готова была отдать ему самое дорогое… Кукушкин, разумеется, дешевого не брал: благодаря Любе, в его комнате стояли холодильник и телевизор, спал он на подаренном диване, да и в трудные голодные дни, когда ему приходилось искать работу, Люба приходила на помощь. И упорно продолжала верить, что самое дорогое он когда-нибудь найдет в ней самой.

Сейчас он прохаживался возле своего автомобиля в ожидании приятной встречи. «А почему бы мне действительно не жениться на Любе?» – спросил он у себя и обернулся в сторону открывшейся двери. Сначала ему показалось, что вышла Люба, таща тяжеленную сумку, и он поспешил ей навстречу. Но это была совсем другая женщина, немного старше Любы, но гораздо привлекательней. Кукушкину она показалась даже красавицей…

«Ну что баньки вытрищив, взял бы и помог! – промелькнула резкая мысль в голове незнакомки. Затем она улыбнулась: – А ты ничего, даже за первый сорт сойдешь».

– Второй сорт не держим! – Вася мгновенно поймал ее мысли и подхватил сумку. – Разрешите представиться – Василечек! Объем груди – метр двадцать. Рост – метр восемьдесят. Оклад – двести пятьдесят. Женат один раз. Разведенный. Алиментов не плачу. Ищу подругу жизни, – он сначала поклонился, затем поцеловал ей руку.

– А вы ничего не утаили о своих достоинствах? – еще шире заулыбалась она.

– Могу даже представить справку от врача, что здоров и никаких отклонений от нормы.

– О, этого более чем достаточно, Василек. Ну что же, в таком случае меня зовут Мариночка. Очень приятно…

– Нет, нет, так, как мне приятно, никому не приятно. – Вася начинал входить в свою привычную роль обольстителя.